В зеркале философии

О грядущих деструктивных процессах говорят уже достаточно давно. Приводилось и приводится немалое количество вещих и зловещих фактов, цифр, оценок. Не говорят, а уже кричат об уменьшении количества кислорода в атмосфере, нарастании “парникового эф­фекта”, расползании озоновых дыр, безостановочном загрязнении природных вод. Подсчитано, что не ме­нее 1 миллиарда 200 миллионов человек живут, ис­пытывая острую нехватку питьевой воды. Биологи сум­рачно фиксируют, что ежедневно в результате деятельности человека мир теряет 150 видов живот­ных и растений. Станислав Лем указал еще на одно печальное обстоятельство: в XXI веке вымрут прак­тически все дикие животные. Интенсивное сельское хозяйство истощает почвы в 20—40 раз быстрее, чем они могут естественно восстановиться.

Еще и еще раз скажем, что потребление благ и ре­сурсов в мире крайне неравномерно. 3 млрд. с лиш­ним человек в мире (из 5) обходится в день 30 литра­ми воды — это 1/7 часть воды, которую потребляет средний американец. Один швед потребляет ресурсов столько же, сколько 70 африканцев, а житель США столько, сколько 50 африканцев.

Угроза реальна и надо открыто видеть ее, не отво­рачиваться, “не прятать голову под подушку”. Наше грядущее прежде всего зависит от того, как будут со­гласованы “стратегия человека” и “стратегия приро­ды”. Экологический кризис наших дней — это не вре­менное затруднение, не досадное препятствие, которое можно легко отодвинуть. Это сотрясение глубинных основ человеческого бытия, эрозия и разрушение эко­логической ниши нашего существования.

Глобальная экология как совокупность идей и прак­тических актов по оптимизации отношения человечест­ва и Природы, по обеспечению их так называемого “коэволюционного” (то есть сопряженного, соответственного) развития, должна стать делом политиков и экономис­тов, всех “сильных мира сего”, предметом осмысления, научения и применения. Иначе — безысходность и ра­болепное ожидание экологической разновидности Суд­ного дня. Надо очертить те “пределы развития”, при которых можно избежать ужаса вселенской катастро­фы.

К сожалению, эта идея еще не осознана всерьез по­литиками, не понята массовым сознанием и не стала четко обозначенной задачей социальной и личной прак­тики. Экологический императив, видимо, еще не сфор­мулирован мыслью теоретиков с той силой убедитель-ности, чтобы он мог стать регулятивом реальной жизнедеятельности.

Когда же нас может постичь ужас такого “коллап­са”?