|
ибо я происхожу от старшей ветви потомков Нимврода, а Формозанта - от младшей. Ее дед отнял престол у моего деда и приказал его казнить. - Так вот как уважают кровное родство цари Вавилона! - воскликнул скиф. - Как звали вашего деда? - Его имя было Алдей, как мое. Отец мой носил то же имя, он вместе с матерью был сослан в глубь страны, и Бел, успокоившись после их смерти, пожелал воспитывать меня вместе со своей дочерью, но решил никогда не выдавать замуж. - Я отомщу за вашего отца, за вашего деда и за вас! - заявил царь скифов. - Ручаюсь вам, что вы выйдете замуж. Я увезу вас на утренней заре послезавтра, потому что завтра должен присутствовать на обеде у вавилонского царя, а затем вернусь сюда с трехсоттысячной армией и восстановлю ваши попраниые права. - Я буду ждать вас, - отвечала прекрасная Алдея, и, поклявшись друг другу в верности, они расстались. Давно уже несравненная Формозанта удалилась к себе в опочивальню. Она приказала поставить возле своего ложа серебряный ящик с апельсинным деревцем, чтобы птица могла дремать на его ветвях. Полог был задернут, но Формозанте не спалось, слишком взволнованы были ее сердце и воображение. Перед ее мысленным взором всплывал образ прекрасного незнакомца. То она видела, как он натягивает лук Нимврода, то следила, как одним взмахом сабли отсекает голову льву, то повторяла его мадригал; наконец, она представила себе, как, вырвавшись из толпы, он мчится на своем единороге, - и, разразившись рыданиями, горестно воскликнула: - Я никогда не увижу ею больше! Он никогда не вернется! - Он вернется, ваше высочество, - ответила ей с верхушки апельсинного дерева птица. - Можно ли, однажды увидев вас, не загореться желанием увидеть вновь? - О небо! О силы небесные! Моя птица заговорила на чистейшем халдейском языке! - воскликнула царевна и, откинув полог, встала на колени и протянула к ней руки. - Не божество ли вы, сошедшее на землю, не таится ли сам великий Оромазд под этим дивным оперением? Прошу вас, если вы божество, верните мне прекрасного юношу. - Я всего лишь птица, - сказала та, - но я родилась еще в ту пору, когда животные умели говорить, и птицы, змеи, ослицы, кони, грифы запросто беседовали с людьми. Я не хотела говорить в присутствии людей из опасения, что ваши придворные дамы примут меня за колдунью, и решила открыться вам одной. Потрясенная, сбитая с толку, очарованная такими чудесами, Формозанта — 12 —
|