|
По мнению Э. Фромма: «Это осознание самого себя сделало человека чужим в мире, обособленным от всех, одиноким и преисполненным страха. В этом классическом противоречии человек является одновременно телом и душой, ангелом и зверем. Он принадлежит к двум конфликтующим между собой мирам <…>. Если конфликт осознается, то сразу напрашивается вопрос: что может сделать человек, для того чтобы справиться с ужасной дилеммой, сопутствующей его существованию? Что он может сделать, чтобы прийти к гармонии, которая освободит его от мук одиночества, даст возможность почувствовать себя в мире как дома и позволит ему достичь чувства единства с миром?»[33]. Именно этот конфликт в человеке требует своего разрешения. Сущность человека состоит в вопросе и потребности ответить на него. Различные формы бытия человека не составляют его сущности, это лишь ответы на конфликт, который сам является проявлением сущности человека. Состояние одиночества – один из таких ответов. Продолжая тему противоречия между всеобщим и индивидуальным в человеке, можно привести слова Ф. Ницше: «несчастье, коренящееся в сущности вещей, противоречие, лежащее в самом сердце мира, открывается как взаимное проникновение двух различных миров, например, божественного и человеческого, из коих каждый как индивид прав (т. е. нравственен у Гегеля – О.П), но будучи отдельным и рядом с каким-либо другим, неизбежно должен нести страдание за свою индивидуализацию <…>. При героическом порыве отдельного ко всеобщности, при попытке шагнуть за грани индивидуальности и самому стать единым существом мира – этот отдельный на себе испытывает скрытое в вещах изначальное противоречие, то есть он вступает на путь страданий. Мы должны рассматривать состояние индивидуализации как источник и первооснову всякого страдания <…>»[34]. В классической трагедии Гете причину своих бесконечных метаний Фауст видит в трагической раздвоенности души. Эти постоянные колебания, противоречивые суждения относительно статуса человека конструируются в качестве имманентного показателя позиции трансцендентального субъекта (по Канту). Для такого рода позиции характерно балансирование между противоположными определениями бытия. Скорбь – в этой вечной отъединенности, в самом «Я», в том, что «Я» – не «Ты», не все вокруг меня, что все – и человек, и камень, и планеты – одиноки в великом безмолвии вечной ночи. И как ни называть непосредственную, ближайшим образом причину трагического состояния роком или характером героя, мы придем все равно к истоку этого состояния: к бесконечной вечной отъединенности «Я», к тому, что каждый из нас бесконечно одинок. — 27 —
|