|
Кроме того, содержание трагедии носит исторический характер, форма трагического – неразрешимое противоречие – то же самое историческое противоречие, которое представляет собой движущую силу истории. Нравственная субстанция есть содержание индивидуального действия и, следовательно, трагедии. Нерасколотое нравственное сознание, субстанция как расколовшееся тождество есть сознание божественного; оно представлено в трагедии как хор. Индивидуальное действие, побуждаемое индивидуальным нравственным вопросом, есть результат односторонней обособленности внутри этой нравственной субстанции, с необходимостью вступающей в конфликт с другой, столь же нравственно оправданной односторонней обособленностью. Именно односторонность пафоса, составляя подлинную причину коллизий, должна быть устранена. Победительницей в трагедии оказывается «вечная субстанциональность», которая в борющейся индивидуальности устраняет только ее ложную односторонность. Положительное же содержание ее устремлений предстает как нечто, подлежащее сохранению в его утвердительном опосредовании, уже не расколотом более. Только сквозь заострение различия (многообразия) до противоречия происходит и историческое движение. Узловые моменты этого движения – максимальное заострение противоречия – есть содержание трагического. Форма трагического – взаимное уничтожение борющихся сторон, разрешение противоречий в более высоком синтезе – осуществляется действием свободной индивидуальности. Онтологический смысл трагедии имеет свое преломление в смысле человеческой жизни. В. Франкл писал: «Человек – это больше чем психика: человек – это дух»[30]. Франкл считал, что «в этом качестве человек характеризуется двумя фундаментальными онтологическими характеристиками: способностью к самотрансценденции и способностью к самоотстранению. Отсюда вырастает трагическая триада человеческого существования: страдание, вина, смерть <…>»[31]. Страдание здесь предстает необходимым условием «антроподицеи», благодаря которой человек сам становится другим. Экзистенциалы человеческого существования – духовность, свобода, ответственность лежат в основе двойственности человека по отношению к внешнему миру: природе, обществу, культуре. Но нужно понимать, что амбивалентность человеческой природы и есть его истинная сущность, которую надо определять не как данное качество или субстанцию, а как противоречие, имманентное человеческому бытию. Человек видит свою вовлеченность в ужасный конфликт – он пленник природы, но несмотря на это свободен в своем мышлении, он – часть природы, он не находится ни здесь, ни там[32]. — 26 —
|