Рассказ?

Впоследствии стало легче истолковывать обстоятельства этой встречи, но никогда они не стали яснее, чем в тот момент. Черты характера Н(атали) их скорее затемняли. Однажды я спросил ее: “Почему вам взбрело в голову прийти?” К тому времени я уже раз пять встречал ее в одной конторе. “ Я забыла”, - ответила она, и думаю, сказала правду. К тому же она была более чем застенчива, хотя и способна на самые незаурядные поступки. Например, она очень часто терялась в Париже, и, несмотря на свою робость, ей приходилось останавливать прохожих, чтобы узнать дорогу; но у нее тут же вылетало из головы, что она собиралась спросить, или же, если она это вспоминала, забывался полученный ответ. В крайнем случае она могла отправиться на поиски кого-то незнакомого, но если этот незнакомец был ей хоть немного знаком, затея эта становилась намного сложнее, а если она знала, что встреча будет ему в тягость, — то и вовсе немыслимой. День был субботним, выходным, но в тот момент ей следовало бы находиться со своей маленькой дочкой; поздний же час, если и не помешал, очевидно, ей зайти в отель, сулил уйму возможностей заблудиться на улице, поскольку в темноте она видела очень плохо.

Много позже она сказала мне — и осталась в этом убежденной, — что я ни на миг не понял, кто она такая, и однако же отнесся к ней не как к незнакомке, а как к кому-то, кого знал более чем хорошо. Потому-то она и сама была сбита с толку — ей никак не удавалось справиться с безмерной задачей и заставить себя узнать, сказать мужчине, смотревшему на нее глазами, в которых она себя не замечала: вы встречали меня там-то и там-то. Это казалось ей невозможным. Но поскольку я к тому же обращался к ней со своего рода свирепой интимностью — а вовсе не как с посторонней, — ей не оставалось ничего другого, как поверить, что произошло нечто, от нее ускользнувшее, и что на самом деле я ее отлично знал, пусть даже сама она оказывалась тогда кем-то себе совершенно незнакомым. Она мне повторила или, точнее, досказала нечаянно начатую фразу, которую мне стоило больших трудов заставить ее договорить — и из-за тыканья, и из-за самих этих слов, про которые она думала, что не должна их слышать. В какой-то момент я сказал ей: “Ты сошла с ума, зачем ты сегодня вышла на улицу?” Вернувшись домой, она вспомнила эти слова и, как только они пришли ей в голову, почувствовала себя невероятно довольной (в то время как сама ее вылазка оставила у нее ощущение кошмара), но также и убежденной, что только что совершила безумный поступок, который ее неведение и легкомыслие сделали еще ужаснее. Поэтому она хотела полностью стушеваться, и больше я от нее ничего не добился.