— Да, — сказал директор, — это конец. Он подождал несколько мгновений, осмотрел подрагивающее лицо и, промокнув своим носовым платком проступившую из ран прозрачную жидкость, нежно закрыл глаза, которые более его не преследовали. — Вы потеряли хорошего товарища, — сказал он остальным. — Мне жаль, мне действительно жаль. При входе водрузили большую подставку для гроба, и приглашенные остались, чтобы присутствовать на траурной церемонии. Солнце уже сияло во всем своем блеске. В саду раскрывались еще сохранившие на себе влагу цветы. Через окна внутрь проникали ветви, слегка шевелились по комнатам. — Милочка, — сказала Луиза девушке, которая рыдала на скамейке, уткнувшись головою в руки, — не надо так убиваться, дорогая. Она механически потрепала ее по коленям и затем, взглянув на величественное и победоносное небо, небо, которое под зеркалом весны, несмотря на смерть и слезы, вновь смешивало ее с отражениями некой непоколебимой веры, поднялась, чтобы исполнить обязанности хозяйки дома. Последнее словоСлова, услышанные в тот день, резали мне слух. На красивейшей улице города я окликнул случайного прохожего. — Так каков же лозунг? — Охотно сообщил бы его вам, — ответил он, — да вот как раз сегодня мне его никак толком не расслышать. — Не беспокойтесь, — сказал я, — я собираюсь найти Софонию. Он смерил меня недобрым взглядом. — Не очень-то мне по нраву ваш язык. Вы уверены в своих словах? — Да нет, — сказал я, пожав плечами, — как я могу быть в них уверенным? Тут неизбежен риск. По улочке, все еще наполненной отголосками вещания громкоговорителя, я направился к эспланаде. Из подъезда вышла женщина. “Вы не урод, — сказала она, ко мне присмотревшись. — Но сейчас я не могу вас принять — еще бы, в такой-то день!” Эспланада помещалась на самом краю города. Как всегда, солнце заливало ее истинным светом. На куче песка играли детишки, но, стоило им меня завидеть, как они разразились жуткими криками и, чтобы преградить путь, принялись швыряться камнями. — Можно пройти в библиотеку? — спросил я у привратника, войдя в охраняемое парой бронзовых львов величественное здание. — Как? — перепугался привратник. — Вы что, будете последним? Поднимайтесь скорее, время не терпит. Я вошел в большой зал, по стенам которого громоздились пустые полки. — Я припоздал, — обратился я к сухощавому человечку, расхаживающему там взад и вперед. — Что мне делать? — 22 —
|