Сократ и афинская демократия

Ниже Сократ расшифровывает свой тезис: по мнению толпы, тому, кто не находит в плотских удовольствиях ничего приятного, и жить-то не стоит! Ведь он уже на полдороге к смерти, раз нисколько не думает о радостях! Но, невзирая на принятые в обществе мнения, истинные философы гонят от себя все желания тела, крепятся и ни за что им ни отступают, не боясь разорения и бедности, в отличие от корыстолюбцев из толпы, и столь же мало, в отличие от властолюбивых и честолюбивых, страшась бесчестия и бесславия, доставляемых жалкой жизнью [12].

Дальше Сократ вспоминает свою молодость и то, каким образом он пытался познать мир, и тут же еще раз уничижительно отзывается о толпе, которая, пытаясь понять суть вещей, шарит ощупью, словно в потемках [13].

Теперь, зная, как жестко и безапелляционно Сократ клеймит толпу, а по сути современное ему афинское охлократическое общество, насколько он возвышает над ней интеллектуально развитого и нравственно совершенного индивида, правомерно задаться вопросом: всегда ли Сократ мыслил именно таким образом, или позволил себе такие определения только на пороге смерти, после общественного осуждения, находясь в отчаянии, понимая, что наказать его еще больше, чем это случилось, общество уже не в состоянии?

Ответ на этот вопрос очевиден: Даже самый беглый анализ сократических произведений Платона и Ксенофонта показывает: Сократ не только так мыслил всегда, Сократ этого еще и никогда не скрывал! Более того, на этот момент мы уже неоднократно обращали внимание в данной работе. Так, в платоновском диалоге «Алкивиад Второй» Сократ говорит своему молодому другу: «Скажи же, во имя Зевса, разве ты не думаешь, что среди граждан нашего города лишь немногие разумны, большинство же лишено разума, и их-то ты и называешь безумцами?

Алкивиад. Да, я так думаю.

Сократ. Но неужели ты считаешь, что среди стольких безумцев мы можем безмятежно жить в своем государстве, не подвергаясь тычкам и пинкам – всему тому, что привычно делать безумцам – и не расплатиться за это?» [14].

И заявляя все это с такой безапелляционной прямотой, в другом диалоге Сократ буквально взывает к своему ученику: «Не дай, Алкивиад, развратить себя афинскому народу и не стань уродлив. Ведь я очень опасаюсь, что ты, став приверженцем народа, не развратился им: ведь это приключилось уже со многими достойными афинянами. «Народ отважного Эрехфея» на вид очень хорош, но надо сорвать личину, чтобы он предстал в своем истинном свете; прими же предосторожность, какую я тебе посоветовал…» [15].