|
Ведя логическую цепочку размышлений о справедливости и несправедливости, Сократ дальше приходит к выводу: «Справедливость нельзя нарушать даже в том случае, если это происходит вопреки мнению большинства и представляет опасность для того, кто решается на это» [7]. И уже отсюда Сократ приходит к итоговому заключению о том, что бежать из тюрьмы нельзя, так как это будет злом по отношению к законам того города, в котором Сократ сложился как личность, вырос, получил образование и прожил целую жизнь. Более того, Сократ считает, что вопреки мнению большинства, нельзя воздавать несправедливостью за несправедливость, злом за зло, даже в том случае, если человеку приходится пострадать от тех, кто совершает несправедливость. При этом сам Сократ отдает себе отчет в своеобразии своего подхода к этому вопросу и заявляет следующее: «Я знаю, что так думают и будут думать немногие. Впрочем, когда одни думают так, а другие не так, тогда уже не бывает общего совета, а непременно каждый презирает другого за его образ жизни» [8]. Обосновав свое нежелание спасать жизнь тем, что главное – это не то, что подумают о Сократе и его друзьях большинство, а главное – сохранить справедливость, олицетворенную в законах, Сократ заканчивает свои рассуждения о неразумном и некомпетентном большинстве и разумном меньшинстве, диалог «Критон» завершается. В «Федоне» в заключительном диалоге о земном существовании Сократа, как уже говорилось выше, прежде всего разбираются вопросы о душе и о том, каким образом она существует в земном и загробном мире, каким образом она припоминает свои прошлые путешествия и познания, каким образом реализуется механизм потустороннего воздаяния. Однако и в «Федоне» Сократ позвляет себе и несколько таких высказываний, что продолжают традицию рассуждений о большинстве (толпе) и меньшинстве (разумных индивидах) в «Критоне». Так, объясняя своим друзьям, почему же он не боится предстоящего умирания, Сократ поясняет, что, с его точки зрения, те люди, которые подлинно занимаются философией, заняты, по сути дела, одним – умиранием и смертью [9]. На это его друг Симмий замечает, что если бы слова Сократа услышал афинский народ, то он, наверяка, решил бы, что правильно нападает на философов; ведь если философы, решит толпа, на самом деле желают умереть, стало быть, совершенно ясно, что они заслуживают такой участи [10]. И правильно решит, Симмий, – соглашается с ним Сократ, – только вот насчет того, что «толпе ясно», – ты говоришь неправильно. Толпе не понятно и не ясно, в каком смысле «желают умереть», а в каком «заслуживают смерти» истинные философы и какой именно смерти. Так что, – предлагает Сократ своему собеседнику, – лучше будем обращаться друг к другу, а толпу оставим в покое [11]. — 332 —
|