|
Истина заключается в том, что любить мы конечно же не умеем, что вновь и вновь доказывает опыт каждой пары – трудный и болезненный опыт, возможно, обрекающий их на неудачу и служащий им оправданием. Как любить, не умея любить? И как научиться любить, не любя? Разумеется, есть и другая любовь, и вскоре я к ней подойду. Но любовь, о которой мы только что говорили, – самая сильная или, во всяком случае, самая могущественная и необузданная (в некоторых людях сильнее проявляется только родительская любовь, но она гораздо спокойнее), самая мучительная и чреватая самыми большими огорчениями, иллюзиями и разочарованиями. Своим именем она обязана богу Эроту; ее сущность – тоска по недостижимому; ее вершина – любовная страсть. Но что подразумевает тоска? Страдание и чувство собственничества. Говоря: «Я тебя люблю», мы подразумеваем: «Я тебя хочу» (кстати, по-испански оба выражения звучат одинаково: te quiero ). Схоластики называли такую любовь похотью, а трубадуры пели о любовном недуге. Такую любовь описывает Платон в «Пире», но еще более зловещий ее портрет он набрасывает в «Федре»: ревнивая, алчная, собственническая любовь, которая не только не радуется счастью того, кого любит (в отличие от великодушной любви), но жестоко страдает, если это счастье отдалит от него любимое существо или будет угрожать его собственному счастью. Назойливая и ревнивая пока любит, она становится неверной и лживой, как только перестает любить. Влюбленный любит другого так, как любил бы пищу, будучи голодным, как «волки любят ягнят». Это и есть точное описание похотливой любви – влюбленный любит любимого ради своего собственного блага. Такая любовь является не противоположностью эгоизма, а его страстной, переходной, направленной на другого формой. Можно сказать, что здесь происходит своего рода трансфер или перенос эгоизма. Такая любовь не имеет ничего общего с добродетелью, зато часто очень напоминает ненависть. Эрот – ревнивый бог. Тот, кто любит, хочет обладать любимым и сохранить его лично для себя. Ах, она говорит, что счастлива с другим? Так пусть лучше она умрет! Ах, он говорит, что счастлив с другой? Так пусть он будет несчастным, но останется со мной! Хороша любовь, если она любит только себя. Но как же вам ее не хватает! Как вы ее желаете! Как вы ее любите! Как вы страдаете! Эрот цепко держит вас в своих объятиях и рвет вам душу: вы любите то, чего у вас нет, и мы называем это несчастной любовью. Но вот она снова с вами! Она говорит, что снова полюбила вас и будет любить всегда, что больше никогда с вами не расстанется. Сколько ярости в ваших встречах, какая ненасытность в ваших объятиях, какой дикостью веет от ваших наслаждений! А после любви – покой, отлив, пустота. И вот уже она чувствует ваше охлаждение: «Ты меня еще любишь?» Конечно, отвечаете вы. Но истина заключается в том, что вы по ней больше не тоскуете. Тоска еще вернется, потому что тело создано так, а не иначе. Но если она всегда рядом, всегда с вами – каждый день и каждую ночь, каждый вечер и каждое утро, – то волей-неволей вы перестаете ощущать эту непреодолимую тягу к ней. Это неизбежно. Вы все реже тоскуете по ней, и самая тоска ваша все больше бледнеет, а потом вы тоскуете по ней меньше, чем по другой, или даже по одиночеству. Эрот насытился и заскучал: вы получили то, чего вам не хватало. Это и называется супружеством. — 152 —
|