|
держа льва на весу, а тот только царапает когтями воздух. А не то подставит вепрю-секачу под удар свою человечью руку, когда тот клыками таранит, стиснет ему клык и отломит на ожерелье лукавым наядам. Вепря же с хохотом отпустит. Ну и хохот же у Эвритиона! Будто пляска медных бочек по медному помосту, будто крик новорожденной пещеры в бурю. Дерзок был он, дик и бесстрашен. И жестоко ненавидел богов Кронидов. Говорили: титан он, оборотень; мощью равен самому Хирону. Но не мерился Эвритион с Хироном силой. Только раз случилось прежде не бывалое: ответил он дерзостью спьяна Хирону. Спокойно положил тогда Хирон ему на плечо руку, и упал Эвритион на колени. А Хирон, чтобы не конфузить его перед всем табуном кентавров, сказал силачу с улыбкой: "И сильны же у тебя, Эвритион, ноги! Только вот споткнулся ты о корень". Был он в буйстве пьянее всех буйных. Ничем не мог утолить свою пьяную волю. Жаден был к вину -- до того жаден, что хохоча, говорили кентавры: "Вот бы водопадам Пелиона вином свергаться в рот Эвритиону!" Нарушать любил все запретное в жизни: любил там пройти, где прохода нет; спрыгнуть с высоты головоломной в упрек каменному барану; прямо в пламя кинуться и с гиком проскакать сквозь лес при лесном пожаре с опаленными волосами и шерстью. До того был дерзко-отважен, что взобрался раз высоко на склоны Олимпа, презирая гибель от молний. Только спас его титан Гелий, прикрыв от стрелы Аполлона, и велел спуститься к подножью Оссы. Пировал Эвритион на свадьбе Пейрифоя под высокими сводами пещеры, где некогда бывали и боги. Много было гостей у лапитов -- весь цвет племен Пелиона: и сами древолюди-лапиты, и лесные кентавры, и герои. Пир так пир -- как у предков, могучих титанов! Тут и туши звериные, и клубни овощей в меду, и плодов обилье. И не просто лежат они горою, а стоят на столах с корнями деревья, и — 182 —
|