|
(36) Толстовский Музей. Т. II (издание 1914 г), стр. 23. (37) Ibid., стр. 22. (38) Ibid., стр. 22. [413] пантеистической». Эта религиозная окраска науки не давала еще, очевидно, понимания религии, – ее принес Шопенгауэр; однако, религиозное сознание Страхова в сущности проникается мистическими идеями Толстого. Насколько они близки ему. видно например из таких слов: «всякая жизнь, – читаем в одном его письме, к Толстому, – происходит от Бога... В нашем сознании сознает себя то вечное духовное начало, в котором – корень всякого бытия. Все от Бога исходит и к Богу ведет и в Боге завершается» (39). «Я теперь отрицаю, – читаем в другом письме (40), – что ум руководит историей, что она есть развитие идеи». Это уже чистый историософский иррационализм; в духе толстовского имперсонализма вырываются у Страхова слова о «непонятности» и «дикости» личного бессмертия (41). Если западная культура есть «торжество рационализма», то отвержение рационализма лишь усилило культ русской самобытности у Страхова. Он становится горячим и страстным защитником идей Н. Я. Данилевского (в книге последнего «Россия и Европа») о различии культурно-исторических типов, его теперь уже «возмущают» разговоры «о могучем развитии европейской науки». Почвенничество у Страхова завершается в борьбе против всего строя западного секуляризма и в безоговорочном следовании религиозно мистическому пониманию культуры у Толстого. Отметим некоторые подробности в построениях Страхова. 5. Интересны прежде всего (из раннего периода его творчества) его космологические идеи, в частности, его антропоцентризм. «Мир, – пишет Страхов (в книге «Мир, как целое»), – есть связное целое, – в нем нет ничего, «самого по себе» существующего». Эта концепция мира не совпадает ни с тем. что позднее раскрылось в софиологической метафизике (у Вл. Соловьева и его «школы»), ни с тем «биоцентрическим» пониманием мира, какое мы видели у Пирогова. «Целостность» мира есть следствие того единства по Страхову, которое он понимает в линиях трансцендентализма (по Гегелю). Но все же, если мир есть «целое», то, значит, в нем есть и центр, обусловливающий «стяженность`» мира. Но «вещественная» сторона мира, подчиняясь духу, создает формы органической жизни, – а «организм», по Страхову, есть категория не субстанциальная, а актуальная, – в «организме» надо видеть процесс, благодаря которому духовное начало, «выделяясь», овладевает через организм веществом. Таким образом, центральной сферой в мире ---------------------------------------- (39) Ibid., стр. 341. — 361 —
|