Русская Философия. Энциклопедия

С о ч.: Мнимости в геометрии. М., 1922; Иконостас // Бого­словские труды. 1972. Сб. 9; Собр. соч. Статьи по искусству / Под ред. Н. А. Струве. Париж, 1985. Т. 1; С о ч.: В 2 т. М., 1990; Детям моим. Воспоминания. М., 1992; Соч.: В 4 т. М., 1994-1999; Философия культа. М., 2004.

Лит.: Игумен Андроник (Трубачев). Священник Павел Фло­ренский: Личность, жизнь, творчество (Теодицея и антроподи­цея). Томск, 1998. Он же. Жизненный путь священника Павла Флоренского // Журнал Московской патриархии. 2007. № 2; Хоружий С. С. Философский символизм Флоренского и его жиз­ненные истоки // Историко-философский ежегодник' 88. М., 1988; Половинкин С. М. П. А. Флоренский: Логос против хаоса. М., 1989; Кравец С. Л. О красоте духовной (П. А. Флоренский: религиозно-нравственные воззрения). М., 1990; П. А. Флорен­ский: pro et contra. Спб., 1996.

Игумен Андроник (Трубачев), С. М. Половинкин

ФЛОРОВСКИЙ Георгий Васильевич (28.08(9.09). 1893, Елизаветград - 11.08.1979, Принстон, США) - богослов, философ, историк; с 1932 г. - православный священник. Окончил историко-филологическое отд. Новороссийско­го (Одесского) ун-та со специализацией по философии; приват-доцент ун-та по кафедре философии и психоло­гии (1919). Эмигрировал в 1920 г., преподавал в рус. учеб­ных заведениях в Софии и Праге; после защиты магистер­ской диссертации «Историческая философия Герцена» (1923) - приват-доцент Русского юридического ф-та в Праге по кафедре истории и философии права. С 1926 г. -проф. патрологии Свято-Сергиевского православного богословского ин-та в Париже; военные 1939-1945 гг. про­вел в Югославии, затем в Праге; с 1946 г. снова в парижс­ком ин-те в качестве проф. нравственного и догматичес­кого богословия. С 1948 г. - проф. догматического бого­словия, в 1951-1955 гг. - декан Свято-Владимирской православной семинарии в Нью-Йорке; одновремен­но преподавал в различных ун-тах и богословских шко­лах. С 1956 г. - проф. истории вост. церкви богословс­кой школы Гарвардского ун-та; после отставки со зва­нием заслуженного проф. (1964) до конца жизни пре­подавал в Принстонском ун-те на отд. богословия и славяноведения. Был почетным доктором амер. и евро­пейских ун-тов, членом нескольких национальных и меж­дународных академий. Ф. приобрел всемирную извест­ность благодаря активному участию в международном экуменическом движении: в 1930-е гг. в деятельности Пра­вославно-Англиканского содружества свв. Албания и Сер­гия; с 1937 г. в качестве одного из двух православных чле­нов подготовительного комитета по организации Всемир­ного Совета Церквей (ВСЦ); избирался членом ЦК ВСЦ с момента создания в 1948 по 1961 г., а также вице-прези­дентом Национального совета церквей США (1954-1957). Богословский вклад Ф. связан с провозглашенным им проектом неопатристического синтеза, т. е. нового, совр. прочтения творений отцов и учителей древн. нераз­деленной церкви. Это осн. движение мысли Ф., соверша­емое под девизом «Вперед - к Отцам!», генетически и логически связано с др. аспектами его концепции: фило­софией истории и конкретными исследованиями рус. мысли. Вслед за Ш. Ренувье Ф. выступил с критикой кон­цепций идеалистического и натуралистического детер­минизма в истории (прежде всего в нем. идеализме и сла­вянофильском романтизме), против манипуляций со вся­кого рода «типами» и генерализациями. Исследователь встречается в истории не с «процессами развития», но с бесчисленными «другими я», подобными «я» историка. История имеет смысл как накопление фактов и цепь собы­тий, источником или причиной к-рых является единичная свобода личности как подлинного исторического агента. Трансцендентное лишь вдохновляет человека в движении к его собственной цели. Т. обр., история есть «система индивидуумов во взаимных отношениях», а ее исследова­ние означает постоянный диалог с личностями прошло­го. В противовес идее «развития» Ф. говорит об «эпигенезисе» (развертывании), используя заимствованное из биологии представление о характере зародышевого раз­вития организма путем последовательных новообразова­ний. Ключевой категорией его концепции становится христианское понятие о «подвиге» как сознательном твор­ческом усилии человека, основанном на свободно при­нятом решении. Это понятие определяет интерпретацию Ф. истории как таковой, а также истории церкви, к-рая есть сверхприродный организм, состоящий из свободных личностей. Соответственно в истолковании церковного предания на первый план выходит не «исторический», но харизматический принцип. Обращение к святоотеческо­му богословскому творчеству является, по Ф., не движе­нием вспять, но проникновением в сферу духовного опыта людей, лично причастных к единой (кафолической) жиз­ни церкви. Предание есть «тождество опыта» и поэтому предполагает не археологический подход, но скорее сво­боду от прошлого. Вместе с тем, в силу конкретности и необратимости истории, данные церковного предания, т. е. выработанные в ходе творческих поисков и споров богословский язык и догматические формулировки, не могут быть произвольно трансформированы или отбро­шены без ущерба для истины церкви. Догматы суть не просто вербальные конструкции, но прежде всего догма­тические события, факты церковной истории. Ф. настаи­вает на том, что «христианский эллинизм» эпохи вселен­ских соборов и греч. патристики (IV—VIII вв.) является не­преходящей парадигмой православного богословствования. Это древн. христианское наследие нуждается в новом осмыслении, к-рое, однако, возможно лишь из глубины непрерванного единого церковного опыта. Ф. продемон­стрировал этот подход в своих лекциях по патрологии («Во­сточные Отцы IV века»; «Византийские Отцы V—VIII ве­ков»), изданных в Париже в 1931-1933 гг., а также в раз­личных работах на догматические темы, рассмотренные в патрологическом аспекте. Указанным исследованиям предшествовало и сопутствовало критическое освоение рус. интеллектуальной истории, плодом к-рого стал фундаментальный труд «Пути русского богословия» (1937), охватывающий период с XIV в. по 1917 г. Он являет­ся развернутым аргументом в пользу возвращения совр. православной мысли к стилю и методам святоотеческого богословия. Прослеживая историю религиозных исканий, интеллектуальных и духовных движений в России на про­тяжении последних столетий в контексте истории право­славной церкви (в частности, системы духовного просве­щения), Ф. обнаруживает нарастающую тенденцию к от­ходу от подлинного православного предания, частично сохраняющегося лишь в аскетической и литургической практике. Начиная с XVII в. рус. религиозная мысль, оказы­вается в «западном пленении», попадая в сферу католи­ческих и протестантских влияний. Суть происходящего Ф. обозначает шпенглеровским термином «псевдоморфо­за»: православный духовный опыт и жизнь церкви при­нимают чуждые, взятые из иного контекста, а потому неадекватные языковые и организационные формы. Встреча с Западом была некритической и потому насиль­ственной; религиозная мысль устремилась за вдохнове­нием в пространство европейской философии и богосло­вия, минуя собственные церковные источники, на Западе давно забытые. Исключение составляла линия, намечен­ная Киреевским иА. С. Хомяковым и получившая разви­тие в богословском творчестве митрополита Филарета (Дроздова) и нек-рых др. Религиозно-философские иска­ния кон. XIX - нач. XX в. оцениваются Ф. в целом отрица­тельно, в особенности софиология В. С. Соловьева и его последователей, как несовместимая с подлинно церков­ным учением. В своей книге Ф. дает серию ярких интеллектуальных портретов рус. мыслителей, причем спорность и субъективность авторских оценок урав­новешиваются доскональным знанием источников и глу­биной обобщений. Ф. провозглашает новую богословс­кую эпоху, призывая к воцерковлению богословского ра­зума и аскетическому собиранию духа, без чего будет невозможен творческий христианский ответ на вызовы совр. мира. Православие - не только предание, но и за­дача, осознание исторической ответственности. Преодо­ление богословского «западничества» Ф. видит не в кон­фессиональной замкнутости. Напротив, нужна новая, на этот раз свободная встреча с христианским Западом и его