Русская Философия. Энциклопедия

Соч.: Религиозно-общественный идеал западного христиан­ства в V веке. Ч. 1: Миросозерцание Блаж. Августина. М., 1892; Религиозно-общественный идеал западного христианства в XI веке. Ч. 2: Идея Царства Божия в творениях Григория VII и публицистов его времени. Киев, 1897; Философия Ницше. Критический очерк. М., 1904; История философии права. М., 1907; Социальная утопия Платона. М., 1908; Энциклопедия права. 5-е изд. М., 1919; Спб., 1999; Миросозерцание Вл. С. Соловьева. В 2 т. М., 1913; М., 1995; Умозрение в красках. М., 1913; Два мира в древнерусской иконописи. М., 1916; Россия в ее иконе // Русская мысль. Кн. 1-2, 1918; Метафизические предположения познания. Опыт преодоления Канта и кантиан­ства. М., 1917; Смысл жизни. М., 1918; М., 1994; Труды по философии права. Спб., 2001.

Л и т.: Зеньковский В. В. История русской философии. Л., 1991. Т. 2, ч. 2. С. 105-113; История русской философии. М., 2001 (2007). С. 483-491.

77. В. Фирсова

ТРУБЕЦКОЙ Николай Сергеевич (3(15).04.1890, Моск­ва - 25.06.1938, Вена) - языковед, культуролог и этносоциолог, один из основоположников евразийства. Сын философа С. Н. Трубецкого. С 1908 по 1912 г. обучался на историко-филологическом ф-те Московского ун-та. С 1915 г. - приват-доцент, вел занятия по сравнительному языкознанию. С 1919 г. - в эмиграции. До 1922 г. читал лекции в ун-те Софии, с 1923 г. - проф. славянской фило­логии Венского ун-та. Уже в начале творческого пути Т. считал, что изучение рус. самосознания нельзя ограни­чивать узконациональными рамками, необходимо изу­чение культур всех рядом проживающих народов. По­этому он занимался исследованием языков и культур славянства, угрофинских и кавказских народов. Главная установка культурологических и лингвистических изысканий Т. - требование отказа от «эгоцентризма» того или иного народа, непримиримость к насилию над культурой одного народа над другим. Ему были чужды идеи национализма, шовинизма, расизма. Одним из пер­вых он применил тройственный подход к сравнительно­му изучению языков и культур; историко-генетический, реально-исторический и типологический и пришел к выводу о существовании закона многообразия нацио­нальных культур. Наблюдавшееся в истории человече­ства «дробление» языка и культуры настолько органи­чески связано с самой сущностью социального орга­низма, что попытки уничтожить национальное много­образие привели бы к культурному оскудению и гибели. Опираясь на имевшиеся данные относительно механиз­ма «дробления» праязыка, проследив образование групп языков по генетическому принципу, Т. впервые сфор­мулировал понятие «языкового союза», к-рое характе­ризовало языки, распространенные в одной географи­ческой и культурно-исторической области и имевшие в силу этого ряд общих черт. Понятие «языковой союз» и отражаемое им явление оказались чрезвычайно важны­ми не только для языкознания, но и для этнической куль­турологии, поскольку, как установил Т., соотношения культур основаны в общем на тех же принципах, что и соотношения языков, и культуры соседних народов все­гда имеют целый ряд черт, сходных между собой. Благо­даря этому среди культур данного ареала обозначаются культурно-исторические зоны, границы к-рых взаимно перекрещиваются, что приводит к образованию куль­тур смешанного или переходного типов. Отдельные на­роды и части народов вносят в данный культурный тип свои индивидуальные особенности. В результате, отме­чал Т., получается «та радужная сеть, единая и гармо­ничная в силу своей непрерывности и в то же время бесконечно многообразная в силу своей дифференци­рованное™» (Вавилонская башня и смешение языков // Евразийский временник. Берлин, 1923. Кн. 3. С. 148). Отталкиваясь от этой идеи, соратник Т. по Пражскому лингвистическому кружку Якобсон доказал наличие ев­разийского языкового союза. Культурологические уста­новки Т. созвучны идеям И. Г. Гердера, раздвинувшего в своей философии истории узкие рамки европоцентриз­ма, учению о «культурно-исторических типах» Дани­левского. Т. По праву может быть включен в один ряд с такими мыслителями, как О. Шпенглер, А. Тойнби, Со­рокин, критически относящимися к европоцентристской однолинейной схеме исторического прогресса. Он от­клонял оценку народов и культур по степеням совер­шенства и выдвигал принцип их равноценности и каче­ственной несоизмеримости. Для Т. не существовали «высшие» и «низшие» культуры, а лишь похожие и непохожие. Он не признавал за европейской культурой (под к-рой имел в виду культуру романо-германских народов) права на лидерство. Вслед за Данилевским Т. считал невозможным существование общечеловеческой культуры. Он выступал убежденным противником «лож­ного национализма», стремящегося во что бы то ни ста­ло навязать возможно большему числу народов свои культурные ценности. Одновременно он защищал идею «истинного национализма», к-рый, оценивая все явле­ния исходя из интересов развития собственной культу­ры, вместе с тем признает за каждым народом право выражать свою индивидуальность. Нек-рые мысли Т., разделяемые рядом евразийцев, представлялись доста­точно необычными. В их числе взгляд на татаро-мон­гольское иго как положительный фактор становления рус. государственности (Наследие Чингис-Хана. Взгляд не с Запада, а с Востока. Берлин, 1925). Отмечая в духе славянофильства разрушительное значение для рус. национальной культуры реформ Петра I, он усматривал в развитии страны после Октября 1917 г. свидетельство отказа от русификации ее народов, поскольку они стали «народами СССР». Однако в отличие от славянофилов Т. подчеркивал существенное, если не решающее значе­ние вост., «туранского» элемента в рус. культуре, указы­вая при этом, что славянство представляет собой не куль­турную, а лишь языковую общность. После раскола в кон. 20-х гг. евразийского движения и усиления влияния в нем левого крыла, не скрывавшего своих симпатий к Советской России, Т. в письме, опубликованном в газ. «Евразия» 5 января 1929 г., объявил о своем выходе из организации и отошел от политики. Последние годы жизни он целиком посвятил научной и педагогической деятельности.