Российская интеллигенция в основном с чувством патриотизма восприняла начавшуюся империалистическую войну. Значительная её часть надела военную форму и в качестве офицерского корпуса приняла в этой войне участие. Лишь большевики осудили начавшуюся войну, как войну империалистическую, захватническую, противоречащую интересам народных масс, ведущуюся во имя интересов мирового капитала. В Государственной думе все политические фракции голосовали за военные кредиты, в том числе и меньшевики в союзе с эсерами. Официальная печать изобиловала шовинистическими статьями, стремясь создать в народе патриотический дух. Размежевавшись с меньшевиками, социал-демократическая партия большевиков, в конечном счёте взявшая для себя название коммунистической, в одиночестве вела пропагандистскую работу среди рабочего класса с осуждением царского самодержавия за вовлечение страны в кровавую бойню, когда рабочие и крестьяне, переодетые в солдатскую форму, фактически стали пушечным мясом во имя интересов мирового капитала. Как уже отмечалось, большевистская фракция Думы была в начале войны арестована и сослана в Сибирь под надзор полиции. Члены большевистской партии, мобилизованные на войну, вскоре политической полицией были выслежены, осуждены и отправлены в ссылку. На предприятиях промышленности, переведённых на военное положение, тоже в своём большинстве члены партии большевиков были арестованы и осуждены за антивоенную пропаганду. Партия большевиков на долгие годы фактически была обезглавлена. Только Февральская революции 1917 года, освободив политзаключённых, создала условия для активной деятельности всех политических партий на фронте и в тылу. В наше время критики большевизма на все голоса трезвонят, с одной стороны, что большевики разложили армию, что привело к неповиновению солдат офицерам, отречению царя от престола и хаосу в стране. С другой стороны, утверждается, что в октябре 1917 года был совершён большевистский государственный переворот. Здесь налицо противоречие в суждениях. Если большевики разложили армию и за ними пошли солдатские массы, то почему события октября 1917 года надо считать не революцией, а лишь государственным переворотом. Когда в событиях участвуют огромные массы населения и ставится вопрос о государственной власти, то это событие является, безусловно, революцией. Государственный же переворот всегда является верхушечным, внутри самой государственной власти. Все рассуждения о том, что большевики разложили армию и в октябре 1917 года совершили государственный переворот, являются клеветническими. В армии до февраля 1917 года политическая пропаганда была запрещена. Солдатские массы, состоящие из рабочих и крестьян, переодетых в военную форму, по своей инициативе критически оценивали ненавистную им войну, выступали против мордобоя офицерства, требовали улучшения питания и вооружения, братались с немецкими солдатами, являвшимися теми же рабочими и крестьянами, которым непонятно было, за что они проливают кровь. Офицерский корпус, в своём большинстве ранее представлявший российскую интеллигенцию, пренебрежительно относился к солдатской массе, считал её неграмотной и неспособной к каким-либо организованным действиям. Дело солдат, как тогда рассуждали офицеры, – безоговорочно выполнять приказания, быть почтительными к чинам, строго соблюдать воинскую дисциплину, хорошо владеть оружием. Для военной интеллигенции солдаты – это некая серая масса, которая по своему развитию и культуре на несколько порядков ниже офицеров, призванная самой природой им служить. Интеллигенция всегда, в лучшем случае, проявляла чувство сострадания к простому народу, заботу об улучшении его положения, но не ставила себя наравне с чернью, не допускала и мысли об этом. Уравнительный социальный утопизм неизменно отвергался. Допускалось, что следует добиваться полной свободы для народных масс, в то же время считалось, что эти массы неспособны к управлению государственными делами в силу своей неграмотности и отсталости. Поэтому большинство интеллигенции России отрицательно относилось к идее Маркса о необходимости установления в ходе социалистической революции диктатуры пролетариата. — 39 —
|