Разыскания истины

Так, например, предполагают, что планеты в своих движениях описывают совершенно правильные круги и эллипсисы; а это неверно. Это предположение необходимо для рассуждений, и оно почти верно; но мы должны всегда помнить, что принцип, на основании которого мы рассуждаем, есть только предположение. Точно так же в механике мы предполагаем, что рычаги и колеса совершенно тверды и подобны математическим линиям и кругам, не имеющим тяжести и трения; или, вернее, мы недостаточно принимаем во внимание их вес, трение, вещество, ни отношения веса, трения и вещества между собою; мы недостаточно принимаем во внимание, что плотность и величина увеличивают вес, вес увеличивает трение, трение же уменьшает силу, вследствие чего машины быстро портятся и ломаются, и поэтому то, что почти всегда удается в малом виде, почти никогда не удается в большом.

Следовательно, ничего нет удивительного, если мы ошибаемся, ибо мы хотим рассуждать на основании принципов, нам с точностью неизвестных. Не надо думать, что геометрия бесполезна, если она

^3 Разыскания истины

482

НИКОЛАЙ МАЛЬБРАНШ

не избавляет нас от всех наших заблуждений. Раз установлены предположения, геометрия заставляет нас рассуждать последовательно. Делая нас внимательными к тому, что мы рассматриваем, она заставляет нас познавать предмет с очевидностью. Благодаря ей, мы узнаем даже, не ложны ли наши предпосылки: ибо если мы вполне убеждены, что наши рассуждения верны, а, между тем, опыт не согласуется с ними, мы открываем, что предположенные принципы были ложны. В точных науках в вопросах сложных без геометрии и арифметики ничего нельзя узнать, хотя бы наши принципы были неоспоримы и достоверны.

Итак, на геометрию следует смотреть, как на своего рода универсальную науку, которая делает разум более проницательным, понятливым и внимательным и дает ему умение управлять своим воображением и извлекать из него всю ту пользу, которую может дать воображение разуму; ибо при помощи геометрии разум управляет деятельностью воображения, а правильное воображение поддерживает внимание и прилежание разума.

Но, чтобы уметь пользоваться геометрией, надо помнить, что не все вещи, доступные воображению, мы представляем с одинаковою легкостью; ибо не все образы одинаково занимают способность разума. Тело труднее себе представить, чем плоскость, а плоскость труднее, чем простую линию; ибо в ясном представлении тела больше мышления, чем в ясном представлении плоскости или линий. То же самое можно сказать про различные линии; нужно больше размышления, т. е. нужна ббльшая способность разума, чтобы представить себе параболическую или эллиптическую или какую-нибудь иную сложную линию, чем для того, чтобы представить себе окружность круга, а для того, чтобы представить себе окружность круга, нужна ббльшая способность, чем для представления простой линии. Труднее представить себе, конечно, линию, описываемую сложными движениями и имеющую многие отношения, чем линии, описываемые весьма простыми движениями и имеющими немного отношений. Ибо ясно представляемы могут быть отношения лишь при условии, что разум внимателен ко многим вещам, а следовательно, чем больше отношений, тем больше требуется размышления для представления их. Есть такие сложные фигуры, что разум по своей ограниченности не может представить себе их, но есть и такие, которые разум представляет с большою легкостью.