|
Однако и это еще не все. Живя среди людей, разделяя с ними нелегкий труд по ежедневному, ежечасному, ежеминутному воссозданию этой жизни (сохранение того, что было даровано как бытие), человек учится любить людей: всем существом своим понимая не только "необходимость", "неизбежность" другого человека, но и глубокую осмысленность, благодатность этого факта: бытия другого человека. Опять-таки еще до того, как он начинает осознавать это, человек - коль скоро он не отъединен от других искусственным, ненормальным, аморальным образом - принимает свое отношение к "другому" (к "другим") как внутреннее отношение своего собственного бытия: он не мыслит своего бытия вне отношения к "другому" ("другим"). Он воспринимает себя не как некую "безоконную монаду", самодовлеющий "атом", нечто "уникальное" настолько, что вообще исключается его соизмеримость с чем бы то ни было другим, от него отличным, а, наоборот, как открытость "другому" ("всем остальным"). Здесь обнаруживается неделимость жизни (бытия) как дара, который дается всем людям вместе, хотя каждый из них несет за него совершенно индивидуальную, то есть ни с кем не разделяемую, ответственность. Только "незамкнутый" человек, открытый "другому" ("другим"), способен воистину оценить и сохранить этот дар, раскрыв и утвердив его высокий смысл, тогда как человек "закрытый" начинает с искажения смысла, дарованного ему, а потому и приходит к выводу о бессмысленности жизни. Замкнувшись в своей индивидуальности, он воспринимает смерть с безграничным, невыразимым ужасом. Наоборот: для того, кто "открыт" другому (другим) в своем самом сокровенном, кто не мыслит себя без другого, кто еще с раннего детства привык мыслить себя "вместе" с другими, бессознательно принимая таким образом бытие не как свою "личную собственность", но как нечто, дарованное — 431 —
|