|
в) Перед тем как перейти к Платону и Аристотелю, естественно было бы заговорить о софистах и Сократе. Но ни о том, ни о другом предмете нет никаких материалов, хотя и по разным причинам. Релятивистически настроенные софисты, конечно, ни с какой стороны не могли интересовать Плотина. Сократ же не мог часто упоминаться у Плотина потому, что он ничего не писал и Плотину нечего было из него процитировать. Поэтому имя Сократа упоминается у Плотина (между прочим, довольно часто) только в качестве примера человека или предмета вообще, как он фигурирует, например, и в силлогистике Аристотеля. Впрочем, в одном тексте Плотин имеет в виду Сократа, кажется, по существу. Это там, где он говорит (II 5,2,17) о тождестве "потенциального" и "актуального" Сократа. Вероятно, существо дела имеется Плотином в виду и там, где он говорит (III 2,15,59) об игре Сократа с самим собою не в существенном смысле слова, но только в смысле внешнего поведения. §2. Плотин и Платон 1. Общие замечания а) Уже самое название школы "неоплатонизм" как будто бы свидетельствует о полной зависимости Плотина от Платона и о зависимости даже слишком рабского или непосредственного характера. На это нужно сказать, что вся истина, которой служил Плотин, конечно, представлена для него по преимуществу у Платона. Однако историко-филологическая точность требует признать, что свою основную истину Плотин находил также и у других философов, хотя бы у того же Гераклита или Анаксагора. Очень многое, и притом ответственное (вроде учения об уме, об энергии, о душе, о космосе и т.д.), прямо перешло к Плотину от Аристотеля. Как увидим ниже, нельзя игнорировать также и влияния на Плотина стоиков или позднейших эклектиков. Тут же необходимо заметить, что Плотин прямо ставил своей задачей обобщить все предыдущие философские системы Греции и Рима, и подобного рода обобщение, конечно, требовало от него каждый раз весьма большой переработки древних учений и даже прямой их критики. Другими словами, употребляя термин "неоплатонизм", ни в каком случае не нужно абсолютизировать влияние только одного Платона, хотя оно и было для Плотина наибольшим. Вопрос этот тоже относится к той области, которая еще не получила окончательного разъяснения. б) В качестве примера весьма большой смеси в признании и реального, и преувеличенного, и преуменьшенного влияния Платона на Плотина приведем рассуждения Дж. Риста. Дж. Рист рассуждает следующим образом{67}. По Дж.Ристу, в V 1,8,1-27 Плотин защищает свою теорию трех ступеней действительности указанием на то, что о ней знал Платон. Плотин неоднократно заявляет, что его собственные же взгляды не новы, они только в развернутом виде высказывают то, что имелось в виду уже раньше. В.Тейлер, говорит Дж.Рист, назвал плотиновского Платона Plato dimidiatus ("раздвоенный Платон"), и хорошо известно, что, несмотря на постоянное обращение к учителю, частое употребление "phёsi" ("он говорит"), почти столь же частое, как "aytos epnё" ("сам сказал") у пифагорейцев, у Плотина очень слабы отзвуки, ранних диалогов, "Законов", мало платоновской этики или политики. Чаще всего, по Ристу, в "Эннеадах" цитируются диалоги среднего периода: "Государство", "Федон", "Федр", "Пир", "Тимей" и странно интерпретируемый "Парменид". Есть отрывки из других диалогов, особенно из "Софиста" и "Филеба", но те - значительнее. Нужно помнить, говорит Рист, что даже в пределах этих "главных" для всего платонизма книг Плотин снова и снова возвращается к одним и тем же местам: "Государство" VI 509, "Пир" 210 слл., "Федр" 247, "Софист" 248-249, "Тимей" 39е и т.д. — 230 —
|