Поздний эллинизм

Из приведенных нами материалов с полной несомненностью необходимо сделать вывод, что все главнейшие принципы философии Гераклита использованы у Плотина не только теоретически, но часто даже с буквальным приведением текста Гераклита.

2. Плотин и Эмпедокл

Плотину хорошо известно основное учение Эмпедокла о том, что "то любовью соединяется все воедино, то, напротив, враждою ненависти все несется в разные стороны" (В 17; В 26; А 52). Плотин несколько раз указывает это фундаментальное положение Эмпедокла (VI 7, 14, 23; IV 4, 40, 6; V 1, 9, 5-6; VI 7, 14, 20). Он цитирует (IV 8, 1,19-26) выражение Эмпедокла (В 115) "послушный неиствующей Вражде". Ссылается Плотин (II 4, 10, 3) и на теорию Эмпедокла о том, что "знание подобного возможно для подобного только". О том, насколько хорошо Плотин был знаком с Эмпедоклом, свидетельствует приведение им (IV 7,10,38-39) таких известных стихов Эмпедокла (В 112), как: "Привет вам, я уже для вас более не человек, а бессмертный бог", или (IV 8, 1, 34): "Мы пришли в эту скрытую пещеру" (В 120). Из более частных учений Эмпедокла Плотин (VI 3,25-27) знает положение Эмпедокла (В 75) об уплотненности внутренних частей глаза и разреженности внешних и эмпедоклову теорию зрения (Ср. I 4, 8, 4-5 и В 84).

3. Плотин и Парменид

Если Плотин не упоминает Ксенофана, ни Зенона Элейца, ни Мелисса, то Парменид, как это естественно ожидать ввиду знаменитого учения Парменида о бытии, встречается у Плотина достаточно часто. Знаменитый тезис Парменида (В 3) о том, что "мышление и бытие одно и то же", у Плотина приводится целых пять раз (V 9, 5, 29-30; I 4, 10, 5; VI 8, 17; III 8, 8, 8; VI 7, 41,81), и притом в первом случае буквально. Поэму Парменида о неподвижном, бесформенном и бесконечном бытии (В 8) Плотин местами буквально, а местами не буквально цитирует не менее 10 раз (III 7, 5, 21; III 7, 11, 3-4; V 1, 8, 22; VI 4, 4, 25; VI 6, 18, 42; IV 3, 5, 5-6; VI 4, 4, 24-25; V 1, 8, 18; III 7, 13, 50; V 1, 8, 20). Само собой разумеется, что как вечное становление Гераклита, так и вечная неподвижность бытия у Парменида безусловно соответствуют центральной доктрине Плотина. Плотин приписывает тому Пармениду, которого Платон изображает в диалоге, три основных начала (V 1, 8, 27). Но это уже необходимо считать преувеличением, поскольку и у самого-то Платона эти три ипостаси даны в весьма разбросанном виде, а реальный исторический Парменид и вовсе этого не касался

4. Плотин и Анаксагор

Плотину (V 3, 2, 22), конечно, было прекрасно известно учение Анаксагора (А 15, В 12) о чистом и несмешанном Уме, а также его учение (В 1) о частицах, бесконечных и по своей малости и по своему множеству (II 4, 7, 1-2; V 3, 15, 21; V 8, 9, 3; V 9, 6, 3; VI 5, 5, 4; VI 5, 6, 3; VI 6, 7, 4). Анаксагор (В 12) рисует целую картину того, как вначале все было вместе и нераздельно, как чистый и беспримесный Ум стал приводить хаотически разбросанные частицы бытия в упорядоченное и, в частности, круговое движение, как все частицы, будучи различны между собою, отождествлялись в Уме и как из этого воздействия Ума на хаотическую материю возник космос. Несомненно, и эта вся картина мирообразования не только знакома Плотину, но в целом ряде текстов он прямо воспроизводит ее в очень близких и даже буквальных выражениях (V 1, 8, 4-5; V 1, 9, 1; V 3, 3, 44). В кратчайшей, форме учение о происхождении вещей из отдельных элементов у Анаксагора и Демокрита (59 А 54) тоже целиком повторяется у Плотина (II 6, 1, 6), как и учение Анаксагора (А 20 b) о центральном положении частиц в космосе (IV 4, 30, 19). Из этих материалов видно, что Плотин, в учении об Уме в основном использовавший Аристотеля, отнюдь не пренебрегал также и Анаксагором, который был основоположником всего этого учения об Уме задолго до Аристотеля.