|
4. Неоплатоническая философия и неоплатоническая эстетика В наших предыдущих исследованиях, которые легли в основу нашей общей "Истории античной эстетики", мы везде по мере сил старались подчеркнуть именно это тождество субъекта и объекта, лежащее в основе античных представлений о бытии, включая также и его "гармоническую" природу. И везде явно или неявно вытекало понимание всей античной философии как именно истории эстетики. Часто поэтому и не было необходимости говорить специально об эстетической значимости античной философии, если почти вся она с начала и до конца понималась у нас именно как эстетика. Потому не нужно удивляться и теперь, если неоплатоническую философию мы будем трактовать по преимуществу как эстетику. Ведь эта неоплатоническая философия вся построена на изображении такой внутренней жизни, которая явлена внешне и часто даже просто телесно, хотя ее чисто телесный и внешний перевес в общеантичной гармонии и потребует от нас весьма сложного анализа. Этот сложный анализ неизбежно потребуется потому, что неоплатонизм является завершительной ступенью всей тысячелетней античной эстетики и потому доходит до ее духовно-внутренних сторон, которые с первого взгляда находятся даже в полном противоречии с общеантичной субъект-объектной эстетикой. На самом деле, как мы это увидим ниже, у неоплатоников в основном здесь нет ровно никакого противоречия с эстетикой периода классики, то есть с досократиками, Платоном и Аристотелем. Однако античная мысль достигла здесь своих завершительных форм, которые, конечно, не могли обойтись и без всякого рода абстрактных конструкций. Эти последние часто весьма смущали многих исследователей и знатоков неоплатонизма, думавших, что неоплатонизм здесь уже вышел за пределы того, что мы выше назвали классической художественной формой, то есть за пределы язычества, и путали неоплатонизм с христианским вероучением. На самом же деле в античном неоплатонизме ровно ничего не было христианского; и даже иные неоплатоники, вроде Оригена, Порфирия или Юлиана, были и противниками христианства и прямыми его гонителями. Вот почему античную философию нигде нельзя было трактовать и без выставления на первый план именно ее космологии. Поскольку наивысшей красотой для античной мысли был именно космос, видимый, слышимый и осязаемый, но в то же время и максимально воплощающий на себе все идеальные и божественные начала бытия, то есть в конце концов все то же самое тело, хотя и максимально совершенное. Ровно то же самое мы находим и специально в неоплатонической эстетике, которую с одинаковым правом можно трактовать и как философию вообще и как эстетику в частности. — 171 —
|