|
Можно спросить себя: если подобное разнообразное закрепощение населения в позднем Риме не было явлением случайным и искусственным, но закономерно вытекало из последних глубин социальной жизни, могло ли оно остаться чем-то изолированным и могло ли оно никак не влиять на жизнь духа вообще и в частности на тогдашнюю идеологию? Разумеется, такое глубокое и широкое социальное явление приучало людей мыслить и чувствовать соответствующим образом также и в области идеологии, то есть оно создавало и укрепляло также и внутри человека сознание вечной прикованности его духа к земле, получавшей при этом квалификацию духовной тюрьмы, какой-то могилы для свободного человеческого духа. Чем дальше, тем больше люди приучались чувствовать антагонизм духовной свободы и земной материи, понимать жизнь духа как невместимую в рамки земной материи, а земную материю как злую текучесть, разрушающую все внутреннее и духовное и потому являющуюся для него темницей, оковами и могилой. Выше мы уже встретились с весьма отрицательной оценкой материи и материального мира в классическом платонизме. Но там мы объясняли это ограниченностью рабовладельческого сознания, понимавшего человеческую личность как вещь или, в крайнем случае, как домашнее животное и тем более неспособного находить в материи что-нибудь живое в человеческом смысле или какую-нибудь социальную полноту. Такая расценка земного человека и земной материи в классический период рабовладельческой формации была явлением вполне естественным, и иному представлению о человеке там вообще неоткуда было получиться. Однако мы уже столкнулись с фактом поразительной скороспелости и кратковременности периода классики рабовладения; и уже V в. до н.э. есть и его кульминация и начало его глубокого распада. Поэтому Платон в IV в. до н.э. уже вполне мог отражать черты нового представления о человеке и уже мог квалифицировать его жизнь на земле как мучительную тюрьму для его духа. Это новое представление о человеке, когда человек начинал мыслиться уже не как вещь и животное, но как свободная и разумная личность, - причем от классического рабовладения тут оставалось сознание прикованности свободного духа к темной и злой земле, - такое представление о человеке в последние века Римской империи, согласно всему вышесказанному, могло только развиваться и укрепляться; и вместе с универсальным фактом феодализации Римской империи оно здесь составляло теперь нечто единое и неразрывное, подготовляя собою всю основную социологию и идеологию средневекового феодализма. Духовное рабство человека у темной и злой материи отныне считалось уже фактом противоестественным, хотя и необходимым, ибо теперь уже никто не считал, что человек может быть рабом по одному своему рождению или рабом по самому своему внутреннему существу; теперь уже все начинали думать, что решительно всякий человек по своему внутреннему существу духовен и свободен и только в результате какой-то противоестественной необходимости он находится в рабском подчинении у темной и злой материи. — 160 —
|