|
в) При всех такого рода неясностях или, может быть, просто недоговоренностях у Н.Гартмана основной тезис о Прокле формулируется и ясно, и просто, и кратко. И арифметическое число и геометрическая) фигура являются особого рода бытием, но не бытием просто, а еще и становлением; а это бытийное становление, чтобы быть, должно иметь смысл, то есть становящийся смысл. Эта область отличается от бытия своим становлением, а от чувственности отличается своей нестановящейся принципностью. Кроме того, просто текучая чувственность нуждается в своем нетекучем осмыслении и оформлении; а числа и фигуры не нуждаются в обосновании, они сами обосновывают всю материально-вещественную область. Для нас же важно еще и то, что выдвигаемая для таких целей гипотетическая структура всякого арифметического числа и всякой геометрической фигуры обладает своей собственной картинностью, является, как говорит Прокл, "фантастическим (phantastice) движением". H. Гартман прекрасно подметил эту особенность прокловской гипотезы. Проблема заключается здесь вот в чем. Платоники различали чистый ум, который всегда активен в смысловом отношении и никогда не аффицируем (noys poieticos, "ум действующий"), с одной стороны, и, с другой стороны, "ум страдательный" (noys patheticos), подверженный воздействию материальной области. Н.Гартман очень хорошо понимает эту трудность, которая возникала здесь для Прокла и которую Прокл преодолевает только при помощи своего принципа гипотезы. Умственная гипотеза всегда продолжает быть активным умом, потому что она есть модель, и притом порождающая модель. Тут же, однако, оставаясь чистым умом, этот ум выражает те проблемы, те законы, которые возникают в условиях осуществления ума в чувственно-материальной области. В этом отношении он становится уже чем-то средним между чистым умом и его чувственно-материальными воплощениями. И это не мешает ему быть активным умом. Но только в этом случае ему свойственно "формообразующее (morphotice) движение". Такой ум и всегда чист, всегда активен; но в то же самое время он "имеет свою опору (hypostasin) с телами и в телах". Аристотель, прекрасно чувствовавший смысловую картинность ума, так и говорил об "умопостигаемой материи" (Met. VII 10, 1036 а 9; 11, 1037 а 4; VIII 6, 1045 а 34-36), поскольку для всякой картинности требуется не только форма, но и материя, оформляемый материал. Это мог бы вполне утверждать и Прокл, но у него это получается при помощи выражения "образно-смысловая (phantastice) материя". Об этом отчетливо и с замечательной ясностью говорится и в комментарии Прокла на Евклида (51, 20 - 53, 30) и у Н.Гартмана (с. 28-29). Такова удивительная значимость "активного" платоновского ума, который без перехода к "пассивному" уму выражает свою связанность с чувственно-материальной областью, и это - при помощи гипотезы, то есть "образно-смысловой материи", или "образно-смыслового движения". — 146 —
|