|
* Volkelt. Die Traumphantasie. 108. ** Maury. Le sommeil et les reves. 161. Исследуем теперь подлежащую нашему решению задачу. В этих примерах уже потому нельзя ничего объяснить простой случайностью, что такие сновидения вообще часты – я сам рассказал в других своих произведениях* около дюжины таких сновидений из собственного опыта, да к тому же в них каждый раз причина пробуждения находилась в качественном соответствии с заключительным событием сновидения: укус блохи и удар шпаги, выстрел и расстрел, упавший прут от кровати и гильотина и пр. Столь же несостоятельно и то допущение, что фантазия сновидца только вплетает в сновидение доставляемый ей внешними случайностями материал. Как бы то ни было, а сновидения отличаются полной драматической обостренностью. Но их кажущаяся продолжительность не может быть действительной, так как во сне мы часто проживаем целые дни, тогда как проспали самое большее часы, а часто только минуты. Если бы кажущаяся продолжительность сновидений была действительной, то так как заключительное событие сновидения в сущности представляет собой принявшую фантастический вид причину пробуждения, действие должно было бы предшествовать причине, что логически невозможно. Поэтому безусловно достоверно, что в вышеприведенных сновидениях имеет место процесс скучения представлений, то есть что течение их совершается не с физиологической скоростью. Но это не облегчает решения задачи: ведь причиной пробуждения от этих сновидений служит всегда их заключительное событие, определяющее течение их и со стороны их содержания. Значит, как бы ни скучивались представления во время сновидения, от этого место их, то есть предшествование их причине пробуждения не изменится. Таким образом, опять-таки оказывается, что у нас действие предшествует причине, так как совершенно безразлично, продолжается ли это действие одну секунду или часы. * Oneirokritikon. Deutsche Vierteljatirschrift. 1869; und: Psychologie der Lyrik. 28-30. Для решения задачи мы должны заручиться еще несколькими опорными пунктами. Важность же решения ее вытекает уже из того, что, по-видимому, с нею приходится иметь дело при исследовании всех наших сновидений, а упомянутые сновидения имеют перед остальными только то преимущество, что в них эта задача является в яснейшем виде, благодаря тому счастливому обстоятельству, что в них причина, вызывающая сновидение, служит вместе с тем и причиной пробуждения, вследствие чего в них процесс скучения представлений доходит до очевидности. Но этот процесс должен иметь место и в том случае, когда раздражение, вызывающее сновидение, передается мозгу, не прервав, однако, сна и не сделавшись причиной смены его бодрствованием. Но может быть, что способность к образованию с трансцендентальной скоростью представлений рождалась у сновидца только с переходом его к бодрствованию; значит, она должна существовать у него и тогда, когда внешние раздражения не настолько сильны, чтобы достигнуть его сознания. Какое из наших периферических чувств подвергается раздражению, это безразлично. Хотя, по-видимому, ухо отличается наибольшей восприимчивостью, но уже приведенные примеры показывают, что раздражения органов и других чувств способны вызывать драматические сновидения. Чем крепче мы спим, тем плотнее заперты двери наших внешних чувств; а так как, несмотря на это, у нас все-таки наступают сновидения, то возникновение большинства их должно быть приписано внутренним причинам, лежащим в нашем организме, то есть продолжающимся и во сне растительным функциям его. — 51 —
|