|
Все перечисленные теории являются вариантами очковой модели, ибо все они исходят из того, что моральные оценки не принадлежат самой объективной реальности, а коренятся в наших субъективных реакциях на нее. Мораль опирается на то чувство, которое мы — индивидуально или коллективно — испытываем по отношению к тем или иным действиям. Именно благодаря переживаниям мы индивидуально или коллективно создаем моральные ценности. 279 Почему инопланетянин не может обнаружить безнравственностьВсе эти три теории объясняют, почему инопланетянин не может обнаружить безнравственность, хотя каждая из них делает это по-своему. Согласно субъективизму, когда Вэтью говорит: «Воровство безнравственно», она выражает свое личное осуждение воровства. Чтобы обнаружить тот факт, который делает ее высказывание истинным, инопланетянин должен исследовать саму Вэтью. Согласно интерсубъективизму, когда Вэтью говорит: «Воровство безнравственно», она выражает осуждение воровства тем сообществом, членом которого она является. Поэтому, чтобы установить, правду ли говорит Вэтью, инопланетянин должен исследовать, что испытывает Вэтью и ее сообщество по отношению к воровству. Согласно эмотивизму, Вэтью вообще не высказывает никакого утверждения, поэтому никакие факты не нужны для того, чтобы сделать истинным ее высказывание. Не существует «факта» безнравственности воровства. Искать его для инопланетянина было бы бессмысленно. Вместе с тем, хотя очковая модель справляется с проблемой объяснения получения морального знания, наши моральные высказывания обладают одной особенностью, которой эта модель понять не может. По-видимому, любой вариант очковой модели, сколь бы изощренным он ни был, устраняет возможность моральных ошибок — тех ошибок, которые мы фактически можем совершать. Возьмем, например, субъективизм. Согласно субъективизму, когда я говорю «Убийство аморально», я утверждаю, что лично я осуждаю убийство. Но тогда у меня нет возможности ошибиться относительно любой безнравственности (если, конечно, я руководствуюсь своими чувствами). Если я чувствую, что убийство безнравственно, то это и делает убийство безнравственным (по крайней мере для меня). Но если Макс 280 чувствует, что убийство нравственно, то он также прав: для него убийство является нравственным. С точки зрения субъективизма, мы оба правы. Но ведь это же абсурд! Для индивида должна существовать хотя бы возможность ошибаться относительно того, что нравственно, а что — безнравственно. Употребляя моральные понятия «нравственно» и «безнравственно», мы говорим о свойствах, которые «как-то существуют» независимо от того, какое впечатление производят на нас окружающие вещи. В таком случае только одно то, что какой-то поступок нам кажется безнравственным, еще не гарантирует, что мы правы. — 170 —
|