Философия Артура Шопенгауэра

И все же проявление вещи не есть сама вещь. Она может обладать и какими?то другими свойствами, совершенно сокрытыми от нас. Это обстоятельство Шопенгауэр обыгрывал в своей этике, завершающей его систему. Первая же философия, о которой шла речь в этом параграфе, непосредственно переходит не в этику, а в метафизику природы. Этот переход начинается с отыскания выхода к вещи в себе через волю и перенесения полученных результатов по аналогии с нашего тела на другие объекты. В самом деле, с внутренней стороны нам известно только собственное тело, которое, однако, с точки зрения представления есть лишь один из множества объектов. Естественно возникает вопрос: а есть ли внутренняя сторона у этих объектов в их совокупности и у единого мира в целом? Если она есть, то ее можно мыслить лишь по аналогии с волей. Отказ от рассмотрения других вещей в их внутреннем аспекте равносилен, по Шопенгауэру, «теоретическому эгоизму» (солипсизму в современной терминологии), когда получается, что мы признаем лишь собственное существование, а все остальное объявляем нашей иллюзией. И хотя Шопенгауэр сам говорил о «покрывале Майи», он оспаривал мнение, что за ним вообще ничего не скрывается. Он был убежден, что за всеми явлениями мира стоит что?то реальное, некая Воля, хотя и прямо признавал, что не в состоянии строго доказать этот тезис. Солипсизм, подчеркивал Шопенгауэр, «никогда не может быть опровергнут никакими доказательствами», но поскольку «как серьезное убеждение его можно найти только в сумасшедшем доме», на нем можно подробно не останавливаться: его можно рассматривать «как маленькую пограничную крепость, которую, правда, никогда нельзя взять, но и гарнизон ее тоже никогда не может выйти наружу, поэтому ее можно смело обойти, не боясь оставить в тылу» (1, 102). Понимание мира в качестве проявления Воли позволяет перейти к философскому истолкованию его форм в метафизике природы.

Метафизика природы

Мир как представление определяется априорными формами способности представления, пространством, временем и причинностью. Но одного взгляда на него достаточно, чтобы понять, что он не исчерпывается этими параметрами. Он поражает нас богатством, многообразием и целесообразностью своего устройства. Метафизика природы должна объяснить все эти характеристики. Исходным пунктом объяснения может стать анализ каузальных связей явлений.

Для иллюстрации всеобщего механизма причинности достаточно взять простейший физический пример: мы держим на весу мяч, затем отпускаем его, и он падает на землю. Падение мяча следует за определенным движением руки. Это движение, вкупе с таким обстоятельством как близость земли, выступает в качестве причины, падение — действия. Ясно, однако, что перечисленные условия не исчерпывают природу случившегося. Если рассуждать a priori , то мяч мог бы не падать, а, наоборот, взлетать. Если же он падает, то необходимо признать участие в этом еще какого?то фактора. Таким фактором в данном случае является сила тяжести. По этой схеме, считает Шопенгауэр, происходят все причинные события. В них присутствует причина, действие и некая сила. Причем именно сила играет определяющую роль в том, какое действие вызовет та или иная причина. При таком толковании, причины по сути превращаются в поводы, и неудивительно, что Шопенгауэр поддерживал знаменитое учение Мальбранша об окказиональных причинах.