Опыт о человеке

* В тексте Кассирера ссылка на Канта отсутствует {Прим. перев.).

сказал Гёте, — значит относиться к невозможному так, как будто оно возможно”7. Действительно, великие политичес­кие и социальные реформаторы постоянно сталкивались с необходимостью подходить к невозможному как к возмож­ному. В первых своих политических сочинениях Руссо вы­ступает как убежденный натуралист. Он хочет восстановить естественные права человека и привести его вновь к пер­вобытному естественному состоянию. Естественный человек (I'homme de nature) должен заменить условного социального человека (I'homme de I'homme). Если, однако, мы проследим за последующими мыслями Руссо, станет ясно, что даже этот “естественный человек” — понятие не физическое, а по сути символическое. Сам Руссо не мог отрицать этот факт. “Начнем с того, — говорит он во Введении к "Рас­суждению о происхождении и причинах неравенства людей", — что оставим в стороне факты [par ecarter tous les faits], ибо они не относятся к делу. В исследованиях, которые мы в данном случае предпринимаем, содержатся не исторические истины, а лишь гипотетические и условные соображения: они годятся на то, чтобы проиллюстрировать природу вещей, но не могут показать их истинное начало — подобно тем системам миропорядка, которые постоянно строят наши натуралисты”*.

В этих высказываниях Руссо содержится попытка ввести в сферу моральных наук тот метод гипотез, который Галилеи использовал для получения природных естественных яв­лений. Он приходит к выводу, что только таким путем — при помощи “гипотетических и условных рассуждений” (des raisonnements hypothetiques et conditionelles) мы можем прийти к подлинному пониманию природы человека. Опи­сание природного состояния у Руссо не предполагало ис­торического повествования о прошлом. Это было символи­ческое построение, предназначенное для описания и вопло­щения нового будущего для человечества. В истории циви­лизации утопия всегда решала эту задачу37*. В философии Просвещения она стала самостоятельным жанром, а вместе с тем самым мощным оружием против существующего по­литического и социального порядка. С этой целью ее ис-

* Цитата из Руссо не случайно дается без ссылки: английский пере­вод Кассирера несколько отличается от французского оригинала (по-ви­димому, из-за двойного перевода — с немецкого).

пользовали Монтескье, Вольтер и Свифт. Подобным обра­зом ее применил в XIX в. Сэмюэл Батлер38*. Великая миссия утопии состоит в том, что она дает место возможности как противоположности пассивному принятию данного налично­го положения дел. Именно символическая мысль преодоле­вает естественную инерцию человека и наделяет его новой способностью — способностью постоянно преобразовывать свой человеческий универсум.