|
В данном вопросе Шакка строго придерживается томистской традиции, допуская лишь аналогию бытия тварей и Творца, но не его равнозначность. Для Шакки понятие партиципации приемлемо лишь в качестве обозначения «сотрудничества» личностей с Богом-Личностью, где последняя, будучи абсолютным актом, тождественна самой себе. Этим объясняется неприятие Шаккой не только философов, изначально тяготевших к материализму, но и тех, кто, как Аристотель, тяготел к «метафизике природы», что привело в новое время к идентификации ее с гносеологией и «перерождению» в конечном счете в космологию. Эта философская традиция, представленная Спинозой, Декартом, Кантом11, легла позднее в основу философского имманентизма, получившего наиболее последовательное выражение в философии Гегеля. Отсюда становится понятной увлеченность Шакки Платоном. В Платоне Шакка видит наиболее замечательного выразителя духа античного мира — создателя дуалистической концепции (учение о метафизической реальности, трансцендирующей реальность физическую)12. Помимо того, диалоги Платона содержат мысль о спасении души как цели философии (например, в «Федоне» указание на «очищение» душ в процессе философствования для их перехода в род богов), и Шакка усматривает здесь указание на общность цели философии и религии — мотив, получивший дальнейшее развитие в христианстве, которое, правда, не раз заново определяло и пересматривало пределы и возможности первой. Применительно к истории философии 13 религиозно-философская установка Шакки такова: истина одна, но нет единой философии. Различные философские учения, совпадая в своей основной тенденции, подобно тому, как сходятся в центре радиусы круга, проясняют каждое свой частный аспект истины 14. А потому Платон необходимо должен быть «дополнен» христианством; мы имеем тому образцы, прежде всего в лице Августина. Что именно — в глазах Шакки — обрел платонизм с христианской традицией, возможно в значительной мере прояснить, если мы попытаемся сформулировать второй принцип, на котором основан историко-философский анализ у Шакки. Родоначальником, по признанию Шакки, дуалистической метафизической концепции можно было бы считать и Парменида, 82 противопоставившего абсолютную реальность единого бытия относительной реальности многообразного чувственно воспринимаемого мира. Однако, замечает Шакка, Парменид положил начало традиции рассмотрения чистых сущностей при полном игнорировании «неинтеллигибельной» человеческой экзистенции, иначе говоря, сделал философию чистой эйдетикой. Шакка считает такую позицию философской крайностью, что служит основанием для исключения им из числа своих непосредственных предшественников не только Парменида, но даже Плотина — мыслителя, оказавшего огромное влияние на христианскую философию и непосредственно на Августина. — 80 —
|