Новые идеи в философии

перестанет восприниматься как некая ценность. Каждый индивид, живущий в компьютерном обществе, может получить необходи­мую информацию, накопленную в «банках данных», путем «кла­вишного запроса». Патриархальные культуры, где главенствуют другие типы культурных отношений, постепенно вольются в единое русло. Сторонники такой программы, увлеченные возможностями информатики, остаются равнодушными к парадоксам и противоре­чиям массовой коммуникации. Они фиксируют внимание лишь на позитивных следствиях использования компьютеров. Крайне аб­страктное и упрощенное освещение приобретает в этой схеме само «растворение» ядра национальных и локальных культур.

Наряду с многочисленными версиями европоцентристской кон­цепции, которые мы рассмотрели, в философии обнаруживаются и другие подходы к оценке идеи духовного многообразия. Не­которые философы в противовес европоцентризму выдвигают кон­цепции азиоцентризма, африканоцентризма. Наконец, укрепляет­ся идея «форумности», т. е. равноправия культур, каждая из которых обладает собственным достоинством и суверенностью.

Кризис европоцентризма обнаружился в западном сознании давно. Если европейская культура издавна приковывает внимание к индивидуальности, к ее запросам, то индийская религия, напро­тив, пытается утвердить культ всеобщего. Индивид рассматривает себя как пылинку бытия. Вот почему она служит, по существу, воплощением «несчастного сознания» . К такому выводу приходит Гегель. Восточные религии и современные ориентальные культу­ры предписывают личности полное самоустранение.

Постижение Востока постепенно подводило к размыванию ев­ропоцентристской точки зрения еще в прошлом веке. Увлечение романтиков самобытностью Востока глубоко и закономерно разво­рачивается после эпохи Просвещения. Романтики в противопо­ложность просветительству стремятся постичь «дух культуры», сложившийся на той или иной национальной основе. И здесь оказывается, что Восток не просто соизмерим с Западом в ценност­ном отношении, но что он «романтичнее», богаче, ибо ориенталь­ный мир еще не растратил внутренние духовные ресурсы.

Еще раз подчеркнем, что речь идет не об уровне конкретных знаний о Востоке и Европе того или иного периода, не об ассими­ляции восточных элементов европейской культурой, а о Востоке как об одном из специфических мифов европейского, главным образом, буржуазного сознания, как об одном из архетипов, участвующих в оформлении идеологических представлений ев­ропейца нового времени.