|
«Во всяком случае оно [письмо Сада — М.Р.) указывает на внеположное, и это внеположное вовсе не есть интерьер „будуара“, в котором философствуют, это — интерьер самой философии, которую ничто не отделяет от будуара… Итак, приостановка языком самого себя составляет уникальность творчества Сада… он приглашает нас выйти и посмотреть, что не сходится в тексте в то время, как все содержится исключительно в тексте…» (ibid., р.54). (2) Ультрамонтанцами (от лат. ultra montes — за горами, т. е. в Риме) называли себя сторонники течения в католицизме, зародившегося в 15 веке; ультрамонтанцы отстаивали идею неограниченной верховной власти римского папы, его право вмешиваться в светские дела любого государства. (3) Траф Шароле, принц де Бурбон-Конде, Шарль (умерв 1760 г.) — принц крови, известный своими любовными похождениями и жестокостью. Насильно привозил в свой дом для увеселений женщин и держал их там взаперти. Евгений Дюрен усматривал в графе Шароле прототип некоторых садовских либертенов, связывая его эротическую практику с «психозом неполноценности» (Psychose der Minderwertigkeit), (E.Duhren. Neue Forschungen Uber den Marquis de Sade… S.41–42). (4) ad infinitum (лат.) — до бесконечности. Сад * (1) Перевод эссе М. Бланшо «Сад» выполнен по изданию: Maurice Blanchot. Lautr?amont et Sade. P., ?d. de Minuit, 1963, pp.19–75. Во введении к книге «Лотреамон и Сад» Бланшо высказывает ряд принципиальных для него мыслей о соотношении литературы и комментария. Критика, по его мнению, не является внешним самой литературе суждением о ее ценности, она неотделима от самого опыта возможности литературы. Опыт комментирования совершается в самоисчезновении комментатора, в его растворении как фигуры в акте интерпретации. Это пространство исчезновения уже принадлежит реальности литературного произведения, уже работает в нем, делая произведение одновременно возможным и невозможным. Сущностное несовпадение с самим собой составляет природу литературы, а не просто существо творчества Сада и Лотреамона. Из этого изначального несовпадения критик извлекает свое право на существование: «…когда она [критика — М.Р.] говорит, никогда не говорит именно она, она — ничто… Она — ничто, но это такое ничто, в котором произведение, молчаливое и невидимое, только и может быть тем, что оно есть. Критика — это пространство резонанса, в котором на мгновение превращается в речь неречевая, неопределенная реальность произведения.» (M. Blanchot. Lautr?amont et Sade…, p. 11.) Маркиз де Сад, с его философизацией литературного опыта и одновременной театрализацией опыта философствования в чистом виде, по Бланшо, являет заложенный в любой подлинной литературе «живой резерв пустоты». — 127 —
|