|
Но главный момент, который не мог понять юноша: как он, общаясь ежедневно более пяти лет с настоятелем, не видел этих особенностей раньше?! В конце концов он предположил, что столкнувшись с чудом, каждый человек способен увидеть для себя что-то необычное; но в повседневности нет чудес, – и может быть поэтому никто не видит этих особенностей настоятеля? И почему настоятель так старательно оставался «обычным», словно прикрываясь повседневностью? – спрашивал себя монах. Может, правда: «то, что ему говорят и могут дать люди – ему не интересно; а то, что он может проявить им – им будет непонятно»? И что тогда лично ему открыл вторично в тот день настоятель, как бы подтвердив и расширив странное знание о мире, которое чуть приоткрыл мудрец своим появлением? Эти раздумья мучили и тревожили юношу долгое время, и однажды ему стало страшно: ведь если бы он отнёсся к появлению мудреца как просто к чуду, если бы он не заметил или посчитал самообманом странный ответ настоятеля – то могло бы пройти ещё пять, десять, двадцать лет, а он всё так же продолжал бы медитировать, возможно достиг бы какого-то ранга в монастыре, всё так же продолжал бы делать повседневную работу, спокойно бы состарился… Но он бы только считал, что чего-то постигает, что-то проживает, но в действительности такая жизнь оставалась бы только тягучим сном, в котором ничего не меняется – сном, от которого тогда странным образом его пробудил может настоятель, а может мудрец. Именно такую «правильную» жизнь он видел вокруг: были молодые начинающие монахи, верящие в правильность выбранного пути и амбициозно считающие себя «продвинутыми и талантливыми» учениками; были старики, уже прошедшие весь путь – и жизнь первых мало чем отличалась от жизни вторых. Но тогда – в чём же путь и совершенство, если юноша просто старится?! И действительно, ведь при взгляде со стороны, ничего не меняется у них?.. Молодой монах подошёл к воротам, последний раз окинул монастырский двор взглядом и встретился глазами с настоятелем, который что-то делал с серьёзным видом на клумбе с цветами: очевидно, он спешил закончить свою работу, потому что скоро начинался дневной ритуал, который ему предстояло вести согласно обычаю, и на который уже в торжественной одежде и со сосредоточенными возвышенными лицами подтягивались и занимали места согласно старшинству монахи монастыря. Их глаза встретились, и юноша ещё раз, но уже спокойно, увидел опять это странное выражение глаз: но в этот раз за долю секунды его словно оглушил поток информации – как будто они много часов беседовали с настоятелем. И что странно, он её понял всю и сразу; и он понял, что они ещё много раз встретятся с этим человеком, а сегодня настоятель полностью одобрял его выбор, как будто знал все его мысли и разделял его взгляды-открытия. И ещё бывший монах понял, что настоятель «сказал», что в действительности нет разницы – уходить или оставаться; что только сегодня начинается реальная жизнь юноши, которая не зависит ни от места жизни, ни от рода занятий… Монах толкнул ворота и пошёл вперёд, не оглядываясь…». — 160 —
|