|
Настоятель сказал, что он просто встретил одного из мудрецов, который, согласно легенде, живёт в этих горах очень давно. При этом он говорил об этом так, как будто это было самым обычным делом – словно «мудрецы массово появляются из воздуха каждый день»; более того, настоятель произносил своё объяснение, даже не отрываясь от того занятия, за которым юноша его застал: казалось, что к делам, касающимся уборки двора или другим повседневным мелочам настоятель проявляет гораздо больше интереса и эмоций, чем к этой чудесной встрече. Такая реакция настоятеля даже немного обидела монаха. Правда, юноша всё-таки немного успокоился, и даже уже было начал гордиться этой встречей – точнее, таким вниманием «древнего мудреца» к своей персоне; подробно рассказал, какие вопросы тому задал, и спросил, почему мудрец ничего ему не ответил и сам ничего не сказал. «То, что ты мог спросить – ему не интересно; то же, что он мог тебе сказать – тебе не будет понятно», – ответил настоятель; при этом неожиданно на секунду его внешность в чём-то изменилась, и монах заметил такое же странное выражение лица, глаз, взгляда, что и у встреченного им мудреца. Но длилось это не более секунды, поэтому юноше это могло показаться, тем более, что он действительно был перевозбуждён; а может именно в этот миг солнечный свет странным образом упал на лицо настоятеля… И тем не менее, именно эта секунда вызвала внутри юноши повторный ужас – и помнил он этот момент ещё много лет. На следующий день монах попытался расспросить настоятеля об этой странной трансформации облика, но тот старательно не понимал, о чём идёт речь – или делал вид, что не понимал. Но любознательный монах с этого момента стал внимательно присматриваться к настоятелю: действительно, это был совсем обычный человек, который тщательно исполнял свои обязанности, не избегал работы и общения. В общем, был такой же, как все: со своими недостатками и достоинствами – самый обычный. Но на некоторые особенности монах всё-таки обратил внимание: во-первых, внешность настоятеля могла словно «играть» возрастом – иногда казалось, что ему нет и двадцати, а иногда ему можно было дать и шестьдесят лет. Другая странность состояла в том, что настоятель был «излишне обычен»: слишком явно выражал свои состояния в процессе работы, увлечённость чем-то в разговорах – но при этом, его глаза вообще не меняли выражения. И третья странность состояла в том, что его сложно было назвать «учёным мужем» – годами сидящим за книгами или глубоко изучающим какую-то тему, – но не было вопроса, сложного или повседневного, на который он не знал бы ответ; и что удивительно, его ответы были всегда точны, и как показали годы, он никогда не ошибался. При этом было заметно, что настоятеля мало интересовало, насколько поняли его ответ люди, насколько высоко оценили или поверили ему: он давал ответы как-то механически и не задумываясь. В общем, эти странности никто из прочих монахов не замечал – все его считали обычным, некоторые даже посредственным, человеком. — 159 —
|