|
ибо перед лицом смерти, страха, боли, голода они были почти вовсе беспомощны... Люди, читавшие столько фельетонов, слушавшие столько докладов, не изыскивали времени и сил для того, чтобы преодолеть страх, побороть боязнь смерти, они жили судорожно, они не верили в будущее". Гессе приходит к убеждению, что подобная цивилизация исчерпала себя и стоит на пороге крушения, и ничто не сможет ее спасти. Эти угрожающие симптомы вызывали в "эпоху фельетонизма" разную реакцию, рассказывает летописец Касталии в романе Гессе. Одни все отрицали и не желали ничего видеть, другие заняли циничную позицию -- "после нас хоть потоп", третьи впали в глубокий пессимизм, и только одиночки стали добровольными, верными жрецами-хранителями лучших традиций духовности. Интеллектуальная элита выделилась впоследствии, смогла основать "государство в государстве" -- Касталию -- и создать Игру в бисер. Гессе как бы спрашивает: как спасти личность и духовное начало в период распада и крушения культуры. Может быть, одним из путей спасения могло бы стать бегство от общества, уход поэтов и ученых в мир "чистого искусства" и поисков "вечной истины"? Для демонстрации и оценки этого пути Гессе создает свою умозрительную экспериментальную Педагогическую провинцию. Касталия Гете и Касталия Гессе -- как мало, в сущности, между ними сходного! Две разные эпохи -- заря и закат эры капитализма. Гете воплощает в Педагогической провинции мечты художника, в чем-то опережающего время, -- об обществе, преодолевшем противоречия -- будущем бесклассовом обществе. Касталия Гессе -- иная, здесь предусматривается не всестороннее, а только духовное развитие. Если касталийцы Гете мечтали о переделке мира, то новые касталийцы удалились от — 22 —
|