|
Казалось бы, корректная (при корректном понимании) для наших дней формула «Россия – это и Европа, и Восток», т. е. «Евразия», могла бы исчерпать проблему. Но нет, у этой формулы В. Земсков видит еще и другой полюс – «новое» русское западничество, которое не выбросишь из культуры, из общественной жизни, из науки. И получается: любое вроде бы вполне корректное определение верно для одних и неприемлемо для других. Валерий Земсков ставит принципиально важный и актуальный для современной России вопрос о многополюсной русской «сущности» . На пространстве России, как физическом, так и ментальном, происходят бурные процессы, и если одни компоненты ее структуры отжили или обрели устойчивую жесткость, то другие переживают разные стадии развития, которые могут вести как к скреплению с «костяком» России-Евразии, так и к отделению от него. Таким образом, ученый предлагает динамичное видение России-Евразии и разделяет пробивающуюся к жизни точку зрения на русское евразийство – не просто как на реальную «данность» (определение евразийца первого поколения Г. В. Вернадского), а как на развивающуюся данность . Внутри российско-евразийского пространства действуют не только бинарные, но много более сложные , пока не изученные механизмы, порождающие «культурную сложность». Позиция В. Земскова сводится к следующему: идентичность России нельзя определить простым сложением разных характеристик – органического качества такая операция не породит. «В постсоветский период парадигматика России и “русского” усложнилась. Речь теперь идет не об арифметической задаче с двумя членами, но о высшей математике, поскольку Россия – это полиполярная, поликультурная многосоставная страна, имеющая свой регулятивный механизм, поддерживающий ее сложное целое (курсив мой. – Т. К. ). Определим российский / русский мирострой как соположенность различных этнокультурных, исторических, цивилизационных традиций, создающую основания для взаимодействия, казалось бы, взаимоисключающих определений, которые по-разному представлены на разных уровнях – “этажах” объективной реальности России и, соответственно, русского / российского самосознания. В “русском” присутствуют различные механизмы культурообразования – не только бинарно-инверсионный, но и тернарный и какие-то иные, которым пока не найдено определения. Все вместе они обеспечивают сложно-равновесную систему, которая восстанавливается, проходя через кризисы, на основе равнодействующей русской / российской культуры. Обретение устойчивого равновесия, выработка долгого функционирования такой систематики – это и есть основная задача»[354]. — 233 —
|