Философия права

и, во-вторых, невидимое право — сердцевину всей сис­темы власти, право-невидимку, которое никогда, в отличие от революционных времен, не преподносилось как офи­циальная юридическая реальность, но которое в действи­тельности, как и ранее, оставалось высшим револю­ционным правом, служащим па воле вождей и партийно­го аппарата делу коммунизма, — направляющим и рег­ламентирующим, жестко и непререкаемо, воистину по-большевистски, по-чекистски беспощадно жизнь и развитие всего общества.

В этой связи — одно попутное замечание. В настоящее время власть и управление в советском обществе довольно часто представляются уж слишком упрощенно. Вот, дескать, "при социализме" в обществе существовали официальные Советы, официальные законы и т. д., но они были только ширмой, в действительности всеми делами в обществе ведала номенклатура, партийные чиновники, которые вмешивались во все и вся, мешали работать, давали неком­петентные суждения и пр., и пр.

В таких представлениях, во многом верных, содержится все же довольно-таки примитивная схема, порой явно ошибочные оценки (были среди партийных чиновников и весьма компетентные люди, и вмешивались они в жизненные ситуации подчас по делу).

Но, увы, при этом упускается из виду самое главное — то, что номенклатура, партийные чиновники и активисты и просто своевольничали, действовали по своей прихоти, куражились (хотя наличествовало и такое), а были прежде сего служителями высшего и непререкаемого революционного права коммунизма. Обратим внимание — служителями, пусть и далеко не всегда искренними и верными, часто действовавшими своекорыстно, но все же служителями, сво­его рода "законодателями", "прокурорами", "судьями" и ''исправниками", обязанными делать все, что угодно (соблюдая лишь внешние юридические приличия), но добиваться полного осуществления коммунистических идеологических предначертаний.

И такое "право"-невидимка имело свою нормативную основу, выраженную не только в партийно-нормативных актах (партийных программах, уставах, директивах, поста­новлениях, инструкциях и др.), но и непосредственно в про­изведениях, выступлениях и речах "классиков марксизма-ленинизма" — Маркса, Энгельса, Ленина, "гениальных" высказываниях Сталина, а после его смерти (взамен их) — в высказываниях каждого очередного вождя — Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко.

Надо полагать, именно данный фактор является, воз­можно, самым главным для понимания природы коммуни­стических порядков, существовавших в советском обществе, — фактор, в должной мере до сих пор не оценен­ный, но по-прежнему влияющий на жизнь общества. Ведь само существование сталинской машины всевластия и функ­ционирование порядков, в соответствии с которыми все ос­новные вопросы жизни общества императивно решались в партийных инстанциях, находит обоснование именно в том, что "партия", которая ведет народ к светлому лучезарному будущему, будто бы вправе во имя этого делать все что угодно — идти на любые акции по "преобразованию обще­ства" и "переделке человека".