|
расстоянии и притягивает к себе все, на что он нацелен, неким "я мыслю", которое само по себе без каких бы то ни было дополнений является неким "я есмь".1 "Картезианская доктрина Cogito должна была, следовательно, логически вести к утверждению вневременности разума и к допущению осознания вечности: experimur nos aeternos esse".2* Вечность, понимаемая как возможность охватить и предвосхитить временное линии развития в единой интенции, была бы подлинным определением субъективности.3 Прежде чем поставить под вопрос это вечностное истолкование Cogito, рассмотрим, какие же выводы, говорящие о необходимости пересмотра, из нее следуют. Если Cogito раскрывает мне новый модус существования, который ничем не обязан времени, если я открываюсь себе как универсальная конституирующая сила в отношении любого доступного мне бытия, как некое трансцендентальное поле, за которым и вне которого ничего не стоит, тогда нельзя говорить, что мой разум - "коль скоро речь идет о форме всех объектов чувств... есть Бог Спинозы",4 так как различение формы и материи уже не имеет решающего значения, и трудно понять, каким образом разум, рефлексирующий над самим собой, смог бы в конечном счете признать какой-то смысл за понятием восприимчивости и действительно себя мыслить так, будто его что-то затрагивает: если он сам мыслит, будто его что-то затрагивает, значит он не мыслит, что его что-то затрагивает, поскольку вновь подтверждает свою активность в тот миг, когда казалось бы ее ограничивает; если он сам помещает себя в мир, то значит его там нет, самополагание - это иллюзия. Должно, таким образом, признать без всяких ограничений, что мой разум - это Бог. Непонятно, каким образом, например, господин Лашьез-Рей смог бы избежать такого вывода. "Если я на время перестал мыслить, а затем начинаю мыслить вновь, я возвращаюсь к жизни, восстанавливаю во всей неделимости движение, мной продолжаемое, располагаясь у источника, из которого оно происходит... Таким образом, всякий раз, когда он начинает мыслить, субъект находит точку опоры в самом себе, он располагается за пределами и позади своих различных представлений, - 1 Ibid. P. 184. 2 Ibid. P. 17-18. 3 Lachieze-Rey. Le Moi, Le Monde et Dieu. Paris, 1938. P. 68. 4 Kant, Uebergang, Adickes, p. 756. Цит. по: Lachieze-Rey. L'Idealisme kantien. P. 464. 473 в том единстве, которое, будучи принципом всякого признания, признанию не подлежит, субъект вновь становится абсолютом, ибо он извечно таковым является".1 Но как могло бы существовать множество абсолютов? Прежде всего, каким образом я смог бы узнать о других Я? Ежели единственный опыт субъекта - это опыт, которого я достигаю, с ним совпадая, ежели разум по определению укрывается от "постороннего наблюдателя" и может быть познан только изнутри, значит мое Cogito в принципе является уникальным, другой к нему не может "причаститься". Вероятно, Cogito можно "перенести" на других?2 Но как мотивировать такого рода перенос? Что я должен увидеть такого, чтобы получить основание полагать вне меня этот модус существования, который по своему смыслу постигается изнутри? Если я не имею возможности познать в самом себе соединение "для себя" и "в себе", если ни один из тех механизмов, каковыми являются прочие тела, никогда не сможет зажить своей жизнью, если вне меня ничего нет, то другие ничего не имеют внутри. Множественность сознаний невозможна, если я обладаю абсолютным самосознанием. За абсолютом моего мышления нельзя даже предположить присутствие божественного абсолюта. Сообщение моего мышления с самим собой, если оно отличается совершенством, замыкает меня в моем "я", воспрещает мне чувствовать, что есть нечто меня превосходящее; в гаком случае для этого Я, конституирующего целостность бытия и собственное присутствие в мире, себя определяющего как "самообладание"3 и вовне находящего только то, что оно же туда вложило, нет и не может быть никакой открытости или "устремленности"4 к Другому. Это совершенно закрытое "я" перестает быть "я" конечным. "Осознание вселенной... имеет место лишь благодаря предваряющему его осознанию организации, в активном смысле этого слова, следовательно, в конечном счете лишь благодаря внутреннему единению с самой активностью божественной природы".5 В итоге Cogito приводит к совпадению моего "я" с Богом. Если умопостигаемая и различимая структура моего опыта, коль скоро я признаю ее в Cogito, выводит меня из событийности — 319 —
|