|
359 способности - в той степени, в какой это тело утверждено в определенной области и сцеплено с определенной реальностью. Покой и движение появляются между объектом, который сам по себе не определен в состоянии покоя или движения, и моим телом, которое в качестве объекта не определено с этой точки зрения в еще большей степени, если оно закреплено в тех или иных объектах. Подобно "верху" или "низу", движение - это феномен уровня; всякое движение предполагает определенное закрепление, которое может меняться. Вот что существенного хотят сказать, когда путано рассуждают об относительности движения. Однако, что такое в точности это закрепление и как оно конституирует тот или иной фон в состоянии покоя? Это не какое-нибудь ясное восприятие. Пункты закрепления не являются объектами, когда мы фиксируем себя в них. Колокольня начинает двигаться только тогда, когда небо отдано боковому видению. Для так называемых отметок движения важно, чтобы их не размещали в рамках актуального знания, важно всегда находиться "уже там". Они не выставляются напоказ перед восприятием, они обманывают его и навязывают себя посредством некоторой предсознательной операции, все результаты которой появляются перед нами полностью завершенными. Случаи двусмысленной перцепции, когда мы можем по собственной воле выбрать себе закрепление, - это те, когда наше восприятие искусственно вырезано из собственного контекста и из своего прошлого, когда мы воспринимаем не всем нашим существом, когда играем нашим телом и той всеобщностью, которая всегда позволяет ему порвать всякую историческую вовлеченность и функционировать самостоятельно. Но если мы можем порвать с человеческим миром, мы не в состоянии помешать себе фиксировать взгляд. Это означает, что до тех пор пока мы живы, мы остаемся вовлеченными если не в человеческую среду, то по крайней мере в среду физическую, и для определенной фиксации взгляда восприятие не является произвольным. Оно еще менее произвольно, если жизнь тела интегрирована в наше конкретное существование. Я могу сколько угодно видеть движущимся мой или соседний поезд, если я ничего не делаю или если я размышляю об иллюзиях движения. Но "когда я играю в карты в своем купе, я вижу, как движется соседний поезд, даже если на самом деле отходит мой собственный поезд; когда я смотрю на другой поезд и, допустим, ищу в нем кого-то, тогда 360 отправляется именно мой поезд".1 Купе, которое мы выбрали как свое местожительство, пребывает в состоянии покоя, стены его "вертикальны", и пейзаж шествует перед нами, увиденные из окна сосны на склоне кажутся накренившимися. Если мы встанем за портьеру, то войдем в большой мир за границами нашего крохотного мирка, сосны снова выпрямятся и останутся неподвижны, а поезд накренится вместе с обрывом и будет убегать мимо полей. Относительность движения сводится к нашей способности менять место в пределах большого мира. Однажды вовлеченные в какую-либо среду, мы видим, как перед нами движение предстает в виде абсолюта. При условии учета не только актов ясного знания, cogitationes, но еще и более потаенного акта, всегда уже миновавшего, посредством которого мы скреплены с миром, при условии признания нететического сознания, мы можем согласиться с тем, что психолог называет абсолютным движением, не впадая в противоречия реализма, и понять феномен движения, не дав нашей логике разрушить его. — 242 —
|