|
2 Из важного для него разговора он запоминает только основную тему и принятое в конечном итоге решение, но не слова его собеседника: "Я знаю, что я сказал в разговоре, в соответствии с теми основаниями, которые у меня были, чтобы это сказать; сложнее обстоит дело с тем, что сказал другой, так как у меня нет никаких зацепок (Anhaltspunkt), чтобы себе об этом напомнить" (Benary. Op. cit. S. 214). С другой стороны, видно, что больной воссоздает, выводит свою собственную позицию в ходе разговора и что он не способен непосредственно "вернуться" даже к своим мыслям. 179 оболочка смысла, в котором он мог бы жить. Слова, как и события, не являются для больного мотивом какой-то реакции или проекции, они лишь повод для методичной интерпретации. Подобно объекту, другой ничего не "говорит" больному, и призраки, что предстают перед ним, лишены не интеллектуального значения, которое получают аналитически, но первостепенного значения, которое получают в сосуществовании. Собственно интеллектуальные расстройства - расстройства способности суждения и означения - не могут быть рассмотрены как дефекты высшего порядка и тоже должны быть перенесены в экзистенциальный контекст. Возьмем, к примеру, "слепоту к числам".1 Удалось показать, что больной, способный считать, складывать, вычитать, умножать или делить, пользуясь разложенными перед ним объектами, в то же время не может представить себе число и что все его результаты достигаются некими ритуальными приемами, не связанными с числом никаким смысловым отношением. Он знает наизусть числовой ряд и повторяет его в уме, все время обозначая пальцами объекты, которые надо сосчитать, сложить, вычесть, умножить или разделить: "Число для него обладает лишь принадлежностью к числовому ряду, оно не имеет никакого значения как фиксированная величина, как группа, как определенная мера":2 Большее из двух чисел для него - то, которое идет "после" в числовом ряду. Когда ему предлагают решить пример: 5+4-4, он выполняет действия в два приема и "не замечает ничего особенного". Он лишь признает, если на то обращают его внимание, что число 5 "остается". Он не понимает, что "удвоенная половина" данного числа - это то же самое число.3 Не в том ли дело, что он утратил число как категорию, или как схему? Но когда он пробегает глазами объекты, которые надо сосчитать, "обозначая" пальцами каждый из них, он явно обладает представлением о синтетической операции, каковой и является нумерация, даже если он часто смешивает уже сосчитанные объекты с теми, что ждут своей очереди, даже если его синтез сбивчив. И наоборот, у нормального субъекта числовой ряд как кинетическая мелодия, почти лишенная собственно числового смысла, заменяет собой, как правило, концепт числа. Число — 120 —
|