|
Информационный же код социума — это еще и код его культуры; преемственность же последнего, в силу смертности отдельных носителей, на биологическом уровне может быть обеспечена только межполовой и межпоколенной коммуникацией. Но если в природе и та и другая осуществляются исключительно по биологическим каналам, то революционная смена образа жизни, которая связана с появлением технологических форм деятельности, качественно преобразует всю систему отношений наследования информационного кода. Она сменяется социальной, но и в новых условиях воссоздается и умножается прежде всего родовая информация, основной код подлежащего сохранению образа жизни, а не определенность устройства органических тел. Вот только здесь мы имеем дело и с качественно иной информацией, и с принципиально иными каналами и механизмами ее переноса. Ни первые, ни вторые не сводятся ни к каким биологическим процессам (хотя, конечно, значимость биологического фактора ни в коем случае не сводится к нулю и здесь). В связи с этим деторождение перестает быть основным, если не сказать единственным, средством преемственности и становится лишь вспомогательным служебным началом. Именно это непреложное обстоятельство, а вовсе не физическое превосходство мужчины, качественно меняет роль женщины. Ведь теперь речь идет не о передаче органической формы жизни, но о гораздо более емком понятии — социокультурном строительстве (что, конечно же, не сводит к нулю действие чисто биологических механизмов). Забегая вперед, заметим, что резкое увеличение продолжительности жизни — а именно это является одной из главных целей развития человеческой культуры — способно повлечь за собой еще более глубокие и содержательные изменения социальных ролей. Ведь в этом случае значимость детопроизводства существенно снижается, и пассионарии от феминизма могли бы разглядеть здесь предвозвестие еще более глубокого унижения женщины. Парадокс в том, что проверочным тестом для феминистской логики могло бы служить гипотетическое достижение бессмертия: в системе ее аксиом это стало бы самым страшным преступлением перед человечеством (ведь только женщина дарит жизнь, между тем бессмертие — это исключение не только смерти, но и рождения). А следовательно, во имя борющейся за свои права женщины, оно обязано быть предотвращено любой ценой. Однако в действительности даже бессмертие человека ничуть не способно уменьшить значимость ни одного из фигурантов нашей общей истории. В сущности, так же, как изобретение контрацепции, — ведь в европейской истории оно сопровождалось поступательным развитием культа женщины, ростом ее влияния, ее власти. Впрочем, и увеличение продолжительности жизни, и тем более бессмертие человека — это далекая перспектива, о которой нам еще придется говорить. Однако упоминание о ней должно служить своеобразным камертоном, помогающим сохранить терпимость друг к другу даже в условиях так называемой «войны полов». — 84 —
|