|
Не так уж трудно представить, к каким ощутимым разрушениям в области культуры — которая есть ведь не что иное, как родовая, историческая память человечества, включенная в процесс творчества настоящего, — должна была привести подобная мировоззренческая установка на практике. Вспомним хотя бы о тех невозвратимых потерях, которые принесли нашей культуре идеологии Пролеткульта, РАППа и т.д. Или, например, «культурная революция в духе Мао», когда рапповщине и пролеткультовщине удалось выйти на уровень общегосударственной «культурной политики». Пройдут годы и столетия, а народ, у которого попытались «отсечь» его культурную память, будет с ужасом и отвращением вспоминать «вдохновителей» — организаторов этой акции. * * * «Оказывается, — размышляет герой романа Ч. Айтматова, — голова человека ни секунды не может не думать. Вот ведь как устроена эта дурацкая штука — хочешь ты или не хочешь, а все равно мысль появляется из мысли, и так без конца, наверное, пока не помрешь!» Это насмешливое открытие Едигей сделал, поймав себя на том, что все время, беспрестанно о чем-то думает в пути. Думы следовали за думами, как волна за волной в море». Это и есть, как мы видели, та форма, в какой протекает собственно человеческое «бодрствование» (надстраиваясь над «бодрствованием» — готовностью чисто животного типа). И вовсе не случайно «связь мыслей» разворачивается как связь новых и новых его воспоминаний: и в сознании Буранного Едигея, и в сознании Авдия Калли-стратова. Память является важнейшим («конституирующим», выражаясь философски) элементом нашего бодрствующего сознания. Отсюда и излюбленный художественный прием Айтматова-писателя, который базируется, как мы могли убедиться, на прочной основе этой изначальной особенности сознания-самосознания человека. Здесь перед нами «поток сознания», однако не тот, что был «открыт» в лоне модернистски-авангардистского искусства, подменившего прозрачную для человеческого Я связь мыслей столь же туманной, сколь и фантастической связью «неосознанных переживаний» (так что «поток сознания» обернулся «потоком бессознательного», прорвавшегося в поле сознания и полностью завладевшего им — как это бывает у психически ненормальных людей). «Поток сознания» у Айтматова — это ни на секунду не прерывающийся суд нашей памяти, суд совести, без которого, при всей его кажущейся «эфемерности», человеческая жизнь скатилась бы на чисто животный уровень «войны всех против всех» (не случайно Гегель назвал это состояние, описанное им в «Феноменологии духа», «духовным животным царством»). — 156 —
|