Диалоги

ГИЛАС. Когда я перестану жить окончательно.

ФИЛОНУС. И если тогда я создам копию, она будет продолжением тебя, то есть самим тобою?

ГИЛАС. Созданная после моей смерти – будет.

ФИЛОНУС. Очень хорошо. А если злобный тиран велит своим медикам, чтобы тебя, умершего от яда, снова оживили известным способом вливания в горло противоядия через гусиное перо, то что тогда произойдет? Копия, созданная машиной после твоей смерти, была, как ты сам признал, тобою. А вот теперь, в результате твоего воскресения на месте казни, перестанет ли внезапно копия быть тобою и в одно мгновение станет полностью чуждым тебе человеком?

ГИЛАС. Как же можно меня, уже мертвого, оживить?

ФИЛОНУС. Это, несомненно, легче, чем создать машину для воскрешения из атомов. Дорогой мой Гилас, мы обсуждаем технические или философские детали? Разве существует какой-нибудь основополагающий принцип, препятствующий возвращению к жизни только что умершего? Разве хирурги не в состоянии уже сегодня оживить умерших на столе во время операции? Ты об этом не знаешь? Скажи мне, пожалуйста, что же станет с этой копией, которая уже была твоим продолжением, что станет с нею в тот момент, когда ты, отравленный, оживешь? А может быть, это уже не ты воскреснешь в своем первозданном теле, а кто-то совсем иной?

ГИЛАС. Это исключено. Разумеется, это я воскресну в том теле, которое тиран лишил жизни ядом. А копия перестанет тогда, в силу порядка вещей, быть моим продолжением.

ФИЛОНУС. Ах так? Но посмотри, Гилас. Попробуй представить, что именно ты являешься этой копией. Вот, скажем, показываю я тебе машину и говорю, что именно в этот момент (минуту назад) ты вышел изнутри. Ты чувствуешь себя, конечно, Гиласом до кончиков ногтей – потому что машина воссоздала тебя полностью. И вот представь себе, что это ты «тот Гилас», который находился во власти тирана, был час назад отравлен, а как раз в этот момент медики противоядием вернули его к жизни. Почувствуешь ли ты какое-нибудь изменение своей личности в результате этого отстраненного от тебя события?

ГИЛАС. Нет.

ФИЛОНУС. Вот видишь! Копия является живым, нормальным человеком (это проистекает из предпосылок), и в ней не могут происходить никакие изменения, зависящие от того, что происходит с «оригиналом». Пьет ли он во время казни яд или противоядие – копии это не касается, не изменяет ее. И мы можем сделать вывод: поскольку нет никакой причинной связи между тобой, перипетиями твоей жизни и тем Гиласом, личностью, созданной машиной, через год ли, при жизни ли твоей или после твоей смерти, для тебя он в любом случае (при всех условиях) является чужим человеком, с которым у тебя нет ничего общего, кроме обескураживающего подобия. То, что одновременное существование с копией исключает преемственность, – с этим я согласен. Однако то, что копия, возникшая после твоего уничтожения, действительно является тобою, то есть что такая вероятность открывает перед тобой возможность возобновленной жизни, – это нуждается в доказательствах. Пока что все противоречит такому пониманию вещей.