|
[75] Диалектика соотношения субъекта и объекта, приводящая к выводу об их тождестве, относится к числу наиболее устойчивых лосевских тем. С точки зрения Лосева, античность отождествляла субъект и объект в понятии «созерцание»; другими средствами достигалось это единство в средневековом христианстве; расколола же субъект и объект, создав «между ними непроходимую бездну», лишь новоевропейская философия, которая с тех пор вынуждена впадать в различные формы одностороннего субъективизма и объективизма (см., напр., ИАЭ, VI, 422, 478 и др.). [76] Ср. у Вл. Соловьева: «Явление есть явление чего-нибудь, но чего же оно может быть явлением, как не сущего в себе?» … Отсюда прямо вытекает соотносительность этих категорий (явления и сущего. – Л.Г.) и совершенная невозможность приписывать одну из них метафизической сущности исключительно, а другую столь же исключительно миру нашего действительного опыта, отделяя, таким образом, эти две области и делая одну безусловно недоступною для другой» (Указ. соч. Т. 1. С. 749–750). [77] Лосев противопоставляет здесь свою позицию, основанную на православной доктрине энергетизма, с одной стороны, пантеистическим версиям, приводящим к субстанциальному тождеству души и тела, идеи и материи, Божества и тварного мира; а с другой стороны – различным вариантам спиритуализма, отрицающим всякое соприкосновение этих двух – областей. Согласно паламитскому учению, лежащему в основе православного энергетизма, тварный мир причастен божественному не субстанциально, но энергийно, и – соответственно ступеням восхождения – это энергийное приобщение ведет к образованию различных форм телесности (в том числе к умному телу). Cм. ОАСМ, 849–883; а также ФИ, прим. к с. 50. [78] Фраза о Дж. Бруно, понятая как выражение позиции самого Лосева, была выделена Кагановичем на XVI съезде. Однако в этой фразе Лосев реконструирует мифологическое сознание вульгарного марксизма; ср. об этом же в другой работе: «Пролетарское государство, например, никак не может и не должно допускать существования свободного искусства и свободной науки. Допустите свободную науку, и она начнет вам опровергать теорию Дарвина или механику Ньютона. Нам хочется происходить от обезьяны, а теперь на Западе такая теория вызывает только улыбку. … Как же нам быть? Необходимо запретить опровержение Дарвина, а на опровержение Эйнштейна необходимо отпустить большие средства, потому что неловко ведь всерьез ставить вопрос о конечности мира и непространственности материи. Дж. Бруно сожгли в свое время совершенно правильно и логично. Что же иначе с ними делать, с идейными-то? Так же правильно и логично и теперь уничтожаются представители средневекового мистицизма <…>» (ОАСМ, 821–822).) — 141 —
|