Диалектика мифа

[60] В кн.: «она».

[61] См. конец прим. 45. О внутреннем разделении античности на этапы в зависимости от этапов становления личностного чувства и противопоставление на этом же основании античности в целом – средним векам см. ИАЭ; о специфике в переживании личностного чувства в новое время см. ЭВ.

[62] Афанасий Великий (298–373) – александрийский архиепископ, признанный за свою догматическую деятельность Отцом православия; Василий Великий (329–378) – представитель каппадокийской школы православного богословия. Взгляды Афанасия Великого и Василия Великого формировались в борьбе с арианством и другими еретическими течениями, либо отрицавшими божественную природу Логоса, безначальность Сына, его совечность Отцу, его несводимость к тварному миру, либо, напротив, отождествлявшими Отца и Сына или доводящими учение о Троице до ее распадения на три разные Божества (савеллианство и тритеизм) и т.д. На Никейском соборе (325) был принят Символ веры, утверждающий имманентность Сына Отцу, его единосущность и совечность первому лицу Троицы.

[63] Об отсутствии непреодолимой границы между верой и знанием подробно говорится у Вл. Соловьева; см., например, определение веры как особого рода познания (Указ. соч. Т. 1. С. 719) или о вере как о своего рода непосредственном знании (там же. С. 774). Ср. также известные максимы «верую, чтобы понимать» (Августин, Ансельм Кентерберийский) и «понимаю, чтобы веровать» (Абеляр). См. аналогичные фрагменты о соотношении веры и знания в ФИ (с. 106).

[64] Негативное отношение к новому времени (см. прим. 5), в частности – за его критику средних веков, – распространенный мотив не только в русской философии начала XX века (Бердяев, Флоренский), но и в различных течениях XIX века (например, «Фрагменты о христианстве» Новалиса). Критическое отношение к новому времени сохранялось у Лосева и в дальнейшем (ЭВ), причем в работах последнего периода Лосев рассматривает свойственное, согласно его теории, новому времени возведение отдельного человеческого субъекта в абсолют как исторически необходимый этап в становлении личностного чувства (В поисках смысла. С. 229). О личностном чувстве в приложении к истории см. прим. 61.)

[65] В кн.: «вещь».

[66] В кн.: «материи».

[67] В кн.: «и».

[68] Отношение к «материи» и «идее» как необходимо дополняющим друг друга категориям, между которыми нет смысла устанавливать субординационные отношения, восходит, видимо, у Лосева, с одной стороны, к античности, с другой – к одному из вариантов философского истолкования православной догматики (вопрос о богочеловечестве Христа, о принципах совмещения божественной и тварной субстанций), представленному прежде всего Вл. Соловьевым (ср.: «<…> и мертвое вещество и чистое мышление суть лишь отвлечения ума <…>» ?Указ. соч. Т. 2. С. 330). В 80-е годы Лосев употребил для определения существа соловьевской позиции в этом вопросе оксюморонное определение «материалистический идеализм» (Вл. Соловьев и его ближайшее литературное окружение ??Литературная учеба. 1987. № 3. С. 163). [Оксюморон, оксиморон – (греч., – остроумно-глупое) – стилистический оборот, в котором сочетаются семантически контрастные слова, создающие неожиданное смыловое единство; например, «живой труп», «убогая роскошь».] И неоплатоническое Единое, и соловьевское Всеединство, совмещающие в себе антиномичные пары категорий, в том числе материю и идею, понимаются здесь не как результат синтезирующих усилий познающего субъекта – как это происходит в рационализме, – но как объективная характеристика бытия («<…> фактическая реальность и разумная форма не могут быть действительно соединены в одном познающем субъекте <…> они должны быть соединены уже в самом познаваемом, т.е. в сущем, другими словами, всеединство, чтобы быть настоящей истиной, должно быть всеединством сущего <…>» ?Указ. соч. Т. 1. С. 696). О различии этой позиции и языческого пантеизма, как он отразился в учении Платона, см. ОАСМ, 852–856; прим. к с. 523; о доктрине православного энергетизма, составляющей ядро лосевских взглядов в этом вопросе, см. ФИ, прим. к с. 50.