|
А значит, и то, что вершится сегодня, способно, пройдя полный круг бытия, внести какие-то свои коррективы и в наше прошлое, и в наше будущее. Правда, что нам с того, если возвращение к исходной точке развития совершается лишь через долгую череду миллиардолетий. Но нам и в этом возвращении предстоит увидеть много удивительного, в том числе и то, что прошлое и будущее вовсе не отделены друг от друга непроницаемой преградой. Да, невероятие подобной картины мира противоречит всему привычному, вынесенному из средней школы. Но ведь мы уже знаем, что противоречие — это отнюдь не тупик, из которого необходимо возвращаться к исходному пункту для поиска совершенной где-то ошибки, но ориентир на пути к истине. Поэтому из анализа всего того, что лежит в основании школьной максимы, мы вправе сделать два вывода. Первый состоит в том, что истина вовсе не обязана подчиняться обыденным представлениям. Второй — в том, что и обыденные представления на поверку абстрактно-логической мыслью обнаруживают в себе неисчерпаемые залежи смысла. Впрочем, ни один из них уже не вызывает никакого отторжения. Бертран Рассел как-то сказал, что философия — это когда берешь нечто настолько простое, что об этом, кажется, не стоит и говорить, и приходишь к чему-то настолько парадоксальному, что в это просто невозможно поверить. Вот так и в нашем случае, все к чему мы приходим, анализируя школьную задачу, с большим трудом поддается (если вообще поддается) рассудку, нетренированному абстрактной мыслью. Но именно здесь мы и подступаем к главному. Способность к абстрактному мышлению — это, как и художественный, величайший дар природы. Он, пусть и не в одной мере с другими, дается каждому из нас (любому индивиду свойственно все, что является достоянием человеческого рода), при этом каждому же доступно развить его сверх отпущенного по рождении. Здесь вполне корректна аналогия с поднятием тяжестей: не всякий способен выжать рекордный вес, но любой (если, конечно, не боится систематической работы) в состоянии возвыситься над самим собой и раздвинуть границы когда-то ниспосланного ему. Работа же мысли — это, может быть, самое тяжелое, с чем сталкивается в своей жизни человек, и пусть у каждого есть свои пределы, но ставший профессиональным атлетом «гадкий утенок» способен удивить многих, кто когда-то чувствовал над ним превосходство… Поэтому и у нас нет иного пути, кроме как продираться и продираться сквозь дебри всех невероятий и парадоксов. Впрочем, удивительна не столько сложность и парадоксальность обнаруживаемых нами следствий, сколько то обстоятельство, что они кажутся недоступными рядовому сознанию. Ведь в действительности мы легко разрубаем весь этот узел противоречий, часто даже не замечая их в своей повседневной деятельности. Вдумаемся. Есть процесс физического воплощения некоего замысла, скажем, строительство дома, когда из разрозненного множества исходных материалов постепенно воздвигается то, что должно удовлетворить наши желания. Есть и сам замысел, в котором уже присутствует все, что должен содержать конечный результат строительства. Есть, наконец, и промежуточные этапы, где мы сверяем одно с другим и вносим какие-то исправления как в саму работу, так и в ее план. Другими словами, начало и конец (равно как и все промежуточные стадии процесса) постоянно соотносятся друг с другом и корректируют себя. — 76 —
|