|
Определение количества информации, данное К. Шенноном, идентично мере неожиданности, т.е. невероятности события или совокупности событий. И это тоже в замкнутой системе, на границе которой хаос, неопределенность и… вероятность, т.е. опять информация. При определении количества информации через вероятность получается, что информация имеет границу – тоже информацию. Итак, информация «держится» на границе доступного человеку мира и этот мир ограничивает. С другой стороны, если мир есть и он таков, то никакой информации о нем нигде не содержится: это достоверно для всех, кроме субъективных идеалистов. Отсюда следует, что все высокие рассуждения об информации и попытки совместить с нею время – лишь продукты ума заблудившегося в лабиринтах познания субъекта. Не потому ли в синергетике упорно проводится идея слияния субъекта познания с объективным миром? Если мирок субъекта познания замкнут его агностицизмом, то вся информация может появиться вдруг на бетонных стенах, отгораживающих этого ученого от остальной Вселенной. Тогда получается: стихийное событие дает пищу для размышлений о стихийной природе времени. Если среда обитания субъекта познания открыта, то «уколы» из внешнего пространства (и времени!) приводят к самым различным суждениям о природе времени – смотря по тому, каковы последовательности внешних воздействий и их структура, в т.ч. их верифицируемость. Формальное определение количества информации должно быть дополнено данными, в т.ч. качественными, о состоянии кибернетической системы, о ее целях и способностях теоретически и практически использовать информационные потоки. Отсюда тоже следует, что понятие информации субъективно в той же степени, что и понятие вероятности и увязываемого с нею времени.
2.3 О законах физики Хаос и энтропия. В микромире кончается классический детерминизм (динамики И. Ньютона) и начинается вероятностное описание. «Такой подход приводит к нарушению симметрии во времени». Таким образом, вероятность и необратимость времени взаимосвязаны самозамкнутостью субъекта познания в среде его обитания, доступной верификации на основе несовершенных и неполных органов чувств. Пример, на который опирается И. Пригожин, – броуновское движение. Но здесь есть конфликт по существу: вероятности переходов неизменны, идеализированы, даны свыше, априорно (как обобщение, антиномичное к солидному предшествующему опыту, к его отдельной конкретной реализации). Энтропия возрастает в диффузионных процессах, если систему рассматривать в целом, как описываемую макропараметрами. При этом весьма не очевидно, что хаос в состоянии равновесия увеличивается. Об этом говорилось выше. «Возрастание энтропии отражает хаотические свойства динамики, лежащей в основе явлений». Во-первых, восхитительно само словосочетание «динамика, лежащая в основе явлений» – это новая грань неопозитивизма. То есть, в принципе, выходит, что необратимость процесса диффузии является следствием обратимой динамики. Здесь отцы синергетики явно что-то не договаривают! Во-вторых, все сложные уравнения динамики с различными начальными и краевыми условиями решаются приближенно, и решения надо исследовать на регулярность – в пределах ошибок модели, ошибок выбранного алгоритма при ее формализации и вычислительных погрешностей. В-третьих, сам математический анализ, исчисление бесконечно малых, да еще геометрическая интерпретация! – несут метафизическую нагрузку с античных времен. А логика homo faber меняется, но только в модальную сторону. — 18 —
|