|
К счастью, не только эти в общем-то наивно-фантастические, с известным ценностным ущербом представления исчерпывают космическую философию Циолковского. Наиболее перспективно в ней – ее активно-эволюционное ядро: убежденность в восходящем развитии мира и самой природы человека, когда его разум, его сущностные силы становятся сознательным орудием такого восхождения. Первым среди ученых он увидел в космосе не просто некую беспредельную физическую среду, вместилище материи и энергии, а потенциально пригодное поприще для будущего и биологического, и социального существования и творчества землян. Для Циолковского отрыв сознательных существ от материнского лона своей планеты, выход в космические просторы, освоение и преобразование их – эволюционно необходимый и неизбежный момент в развитии цивилизации. Саму «теологическую» причину космоса он связывает с порождением в нем сознательных существ: «Какой бы смысл имела Вселенная, если бы не была заполнена органическим, разумным, чувствующим миром?» Кстати, в неопубликованных записях его последних лет можно найти и предвосхищение ант-ропного принципа. Он рассуждает так: поскольку человек как микрокосм имманентен космосу, «тот космос, который мы знаем, не может быть иным». Ноосферные акценты воззрений Циолковского очевидны. В архивной работе «Разум и звезды» находим их в форме чеканных тезисов: «Влияние разумных существ на развитие Вселенной... Влияние разума на устройство Вселенной. Мысль как фактора эволюции Космоса». Как все мыслители-космисты, Циолковский не считал человека окончательным венцом творения, остро чувствовал его несовершенную, промежуточную, кризисную пока природу. «Разве человек не имеет бездну физических, умственных и социальных недостатков, чтобы оставаться с тем, что он имеет!» – восклицает Константин Эдуардович, выражая уверенность, что придет время, когда «человек примется за преобразование своего тела». И продолжает: «Физиологи знают, какое множество недостатков имеют тела даже высших животных. Все они должны быть устранены путем упражнения, подбора, скрещивания, операций и другими способами... Даже у людей нет ни одного совершенного, или безукоризненного, органа». И хотя всю жизнь он боролся за техническое средство космической экспансии – свою ракету, в более далекой перспективе он видел усовершенствованные сознательные существа, уже обходящиеся в основном без искусственных, технических приставок к своим органам. В одной из неопубликованных работ Циолковского среди высших целей человечества находим: «Беспредельность прогресса и надежда на уничтожение смерти». Казалось бы, такой подход, т. е. достижение «трудового», как сказал бы Федоров, долголетия и бессмертия, не совместим с уже известной нам концепцией заложенного в самой природе вещей, уже данного и, следовательно, более «легкого» атомарно-панпсихического бессмертия, но Циолковский сумел их тем не менее как-то состыковать в своем видении: бессмертному мозговому атому «выгодно» попадать именно в совершенные, долгоживущие и бессмертные организмы для большего индивидуально осознаваемого и ощущаемого блаженства. — 217 —
|