Антология мировой философии. Том 3

[ВЕЩЬ В СЕБЕ ВПОЛНЕ ПОСТИЖИМА, ПОСКОЛЬКУ ОНА— ЯВЛЕНИЕ]

Механика, физика, химия учат правилам и законам, по которым действуют силы непроницаемости, тяжести, косности, текучести, сцепления, упругости, теплоты, света, химического сродства, магнетизма, электричества и т. д., — т. е. учат закону, принципу, которому следуют эти силы по отношению ко всякому их обнаружению во времени и пространстве: самые же силы остаются при этом, как ни бейся, — qualitates occultae. Ибо то, что, проявляясь, вызывает названные феномены, это вещь в себе, от них совершенно отличная; хотя она и подчи­нена в своем явлении закону основания как форме пред­ставления, но сама она никогда не может быть сведена к этой форме и потому не поддается дотла •этиологиче­скому объяснению и никогда не может быть всецело рас­крыта в своем основании. Вполне постижимая, насколько она приняла указанную форму, т. е. поскольку она — явление, вещь в себе в своем внутреннем существе этой постижимостью нимало не уясняется.

[ЧЕМ БОЛЬШЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО-ОБЪЕКТИВНОГО В ПОЗНАНИИ, ТЕМ БОЛЬШЕ В НЕМ НЕОБЪЯСНИМОГО!

Поэтому, чем более необходимости заключает в себе познание, чем больше в нем содержится такого, чего иначе нельзя даже помыслить и представить себе, — каковы, например, пространственные отношения, — чем оно, таким образом, яснее и удовлетворительнее, тем меньше чисто объективного содержания носит оно в себе или тем меньше дано в нем истинной реальности; и, наоборот, чем больше надо в нем признать чисто слу­чайных элементов, чем больше навязывает нам оно чисто эмпирических данных, тем больше действительно-объек­тивного и истинно реального содержится в таком позна-

688

нии, но в то же время и больше необъяснимого, т. е. несводимого далее ни к чему другому (стр. 127—128).

[...] Мое тело — единственный объект, в котором я знаю не одну только сторону, сторону представления, но и дру­гую, называемую волей (стр. 131).

[ВОЛЯ( ВНЕ ВРЕМЕНИ, ПРОСТРАНСТВА И МНОЖЕСТВЕННОСТИ]

Мы знаем, что множественность вообще необходимо обусловлена временем и пространством и мыслима только в них; в этом отношении мы и называем их principium individuationis. Но время и пространство мы признали видами закона основания, а в нем выражается все позна­ваемое нами a priori; следовательно, эти виды, как по­казано выше, именно в качестве априорного знания отно­сятся лишь к познаваемости вещей, а не к ним самим, т. е. служат только формой нашего познания, а не свой­ством вещи в себе; последняя же, как таковая, свободна от всякой формы познания, даже от самой общей, какой является бытие объекта для субъекта: другими словами, она от представления нечто совершенно отличное. И вот если эта вещь в себе, как я, кажется, достаточно дока­зал и выяснил, если она — воля, то как такая и незави­симо от своего проявления она лежит вне времени и про­странства, не знает поэтому множественности и, следо­вательно, едина, но, согласно сказанному уже, она едина не так, как едина особь, едино понятие, а как нечто такое, чему условие возможности множественного, principium individuationis, чуждо (стр. 133).