|
Но важнее всего нам вспомнить здесь тот факт, что каждый из этих законов перераспределения материи и движения — закон производный, закон, выводимый из основного закона. Если дано постоянство количества силы, то из него неизбежно вытекают «неустойчивость однородного» и «возрастание числа следствий», тогда как «группировка» и «уравновешивание» оказываются его короллариями. Открыв, таким образом, что обозначаемые этими названиями процессы изменений суть разные стороны одного превращения, определенного основной необходимостью, мы приходим к полному их объединению — к синтезу, в котором эволюция вообще и в частности постигается как вывод из закона, достоверность которого превосходит наши знания. '[...] § 190. Наконец, мы обратились к рассмотрению процесса распадения, являющегося в природе завершением процесса · эволюции и рано или поздно неизбежно разрушающего произведенное эволюцией. [...] 615 Можно прибавить, что, объединяя явления распадения с явлениями эволюции как проявлениями одного и того же закона при противоположных условиях, мы объединяем явления, происходящие ныне во Вселенной, с подобными же явлениями, происходившими ранее или которые произойдут впоследствии, — по крайней мере объединяем, насколько это .доступно нашему ограниченному уму. Если мы имеем, как мы видели, основание думать, что вся совокупность существующего переживает чередование эволюции и распадения, — если, как мы обязаны допустить на основе закона постоянства количества силы, достижение одного из пределов этого ритма производит условия, при которых, начинается обратное движение, — если, следовательно, мы принуждены мыслить эволюции, наполняющие собой неизмеримое прошлое, и эволюции, которые будут наполнять неизмеримое будущее, то мы не можем более считать видимое мироздание имеющим определенное начало или конец или рассматривать его изолированным. Оно объединяется со всем прошлым и будущим существованием, и сила, представляемая Вселенной, оказывается принадлежащей к той же категории, что и пространство, и время: она не допускает ограничения в нашем мышлении. § 191. Обозрев, таким образом, содержание наших рассуждений, мы находим, что результат их сливается с заключением, к которому пришли мы в первой части, когда независимо от подобного предыдущего исследования мы рассматривали отношение между познаваемым и непознаваемым. Анализом наших религиозных и наших научных понятий мы показали тогда, что в то время как знание причины, производящей воздействие на наше сознание, невозможно для нас, существование этой причины — данное сознания. Мы видели, что уверенность в существовании силы, предела которой в пространстве и во времени нельзя представить, составляет основной элемент религии, переживающий все изменения ее форм. Мы видели, что все философские системы явно или скрытно признают ту же самую конечную истину: если релятивист справедливо отвергает те определенные утверждения, которые абсолютист высказывает относительно существования за пределами восприятия, то он все же вынужден по меньшей мере объединиться с ним в признании существования за пределами восприятия. И это неустранимое сознание, в котором религия и философия заодно со здравым смыслом, мы нашли лежащим и в основании всей точной науки. Мы нашли, что субъективная наука не может объяснить обусловленных форм бытия, которые составляют сознание, не постулируя безусловного бытия. Мы нашли также, что объективная наука не может объяснить мира, который мы познаем как внешний мир, не принимая изменений его формы как проявлений чего-то остающегося неизменным во всех формах. К этому же воззрению · снова привел нас завершенный теперь синтез. [...]. Говоря о данных философии, мы доказывали, что не можем ступить и первого шага, если не сделаем некоторых допущений, и что нам необходимо принять их условно в ожидании, что достоверность их будет доказана согласием всех результатов и»следования. Мы видим теперь, что это согласие оказалось полным и всеобъемлющим, что оно охва- — 492 —
|