Антология мировой философии. Том 3

60

Одна сила управляет — иначе не было бы никакого едино­го, никакого целого; многие силы на различнейших ступе­нях служат. Но у всех этих различий, каждое из которых определено самым точным образом, есть нечто общее в их взаимодействии; иначе они не могли бы создать нечто единое, нечто целое. Поскольку же в царстве совершен­нейшей мощи и мудрости все мудрейшим образом взаимо­связано и части могут взаимодействовать, помогать и спо­собствовать формированию целого не иначе как в соответ­ствии с необходимыми законами вещей, то мы везде в природе видим бесчисленные организации, каждая из ко­торых не только в своем роде мудра, добра ff прекрасна, но и совершенна. Иначе говоря, она является отпечатком са­мой мудрости, добра и красоты и показывает, как они могут проявить себя в данной связи. Ни в одном ли­стке дерева, ни в одной песчинке, ни в одной клеточке на­шего организма — нигде в мире, следовательно, не господ­ствует произвол. Все определено, установлено и упорядо­чено силами, действующими в каждом пункте творения в соответствии с совершеннейшей мудростью и добром. Просмотрите, мой друг, историю уродств; создается впе­чатление, что здесь нарушен порядок законов данной органической природы; но на самом деле порядок законов всеобщей природы не мог быть нарушен и каждая сила действовала в соответствии со своей природой даже в том случае, когда другая ей мешала, ибо даже эта помеха не могла привести ни к чему иному, как к тому, что нару­шенная органическая сила пыталась себя компенсировать другим путем. В отношении этих компенсаций в системе нарушенных сил был сделан ряд наблюдений, о которых мы можем поговорить в другой раз. Во всяком случае даже и в кажущемся хаосе господствует постоянная при­рода в соответствии с неизменными правилами дейст­вующих в каждой силе необходимости, добра и мудрости. Филолай: С радостью вижу я, Теофрон, как темное по­нятие материи проясняется и упорядочивается передо мной; ибо хотя я охотно примкнул к системе Лейбница, в согласии с которой она является не чем иным, как до­ступным нашим чувствам явлением, агрегатом субстан­циальных единиц, но для меня в этой системе оставалась загадкой так называемая «идеальная связь этих субстан­ций в такое и никакое иное явление целого». Лейбниц сравнивал материю с тучей, состоящей из дождевых ка-