Антология мировой философии. Том 3

[ЕСЛИ БЫ ПОСТУПКИ БЫЛИ ЧЕРЕЗ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ВО ВРЕМЕНИ

ОПРЕДЕЛЕНИЯМИ ЧЕЛОВЕКА КАК ВЕЩИ САМОЙ ПО СЕБЕ,

СПАСТИ СВОБОДУ БЫЛО БЫ НЕЛЬЗЯ]

[...] Если бы поступки человека, поскольку они принад­лежат к его определениям во времени, были определени­ями человека не как явления, а как вещи самой по себе,

168

то свободу нельзя было бы спасти. Человек был бы марио­неткой или автоматом Вокансона, сделанным и заведен­ным высшим мастером всех искусных произведений; и хо­тя самосознание делало бы его мыслящим автоматом, но сознание этой спонтанности в нем, если считать ее сво­бодой, было бы лишь обманом, так как она может быть названа так только относительно, ибо хотя ближайшие причины, определяющие его движения, и длинный ряд этих причин, восходящих к своим определяющим причи­нам, внутренние, но последняя и высшая причина нахо­дится целиком в чужой власти (IV, ч. 1, стр. 430).

Если надо помочь науке, то следует вскрывать труд­ности и даже искать те, которые тайно ей мешают, ведь каждая из них вызывает к жизни средства,"которые нель­зя найти, не добиваясь приращения науки в объеме или в определенности, так что даже препятствия становятся средством, содействующим основательности науки. Если же трудности скрываются сознательно или устраняются только паллиативными средствами, то рано или поздно они превратятся в неизлечимый недуг, который разрушает науку, ввергая ее в полный скептицизм (IV, ч. 1. стр. 433).

[РЕАЛЬНОСТЬ ОБЪЕКТАМ ИДЕЙ ДАЕТ ЧИСТЫЙ ПРАКТИЧЕСКИЙ

РАЗУМ]

Для всякого применения разума к тому или другому предмету требуются чистые рассудочные понятия (катего­рии), без которых нельзя мыслить ни один предмет. Эти понятия могут быть использованы для теоретического при­менения разума, т. е. для такого рода познания; лишь в том случае, если под них подведено также созерцание (которое всегда чувственно), и, следовательно, только для того, чтобы посредством них представлять объект возмож­ного опыта. Но здесь именно идеи разума, которые не мо­гут быть даны в опыте, должно мыслить посредством ка­тегорий, чтобы познать этот объект. Однако дело идет здесь не о теоретическом познании этих идей, а только о том, что они вообще имеют объекты. Эту реальность дает чистый практический разум, и теоретическому разуму ни­чего не остается при этом, как только мыслить эти объек­ты посредством категорий, что, как мы уже ясно доказали, вполне возможно и без созерцания (чувственного или сверхчувственного), так как категории имеют свое место и происхождение в чистом рассудке исключительно как