|
"Le premier de tous les commandements est celui-ci: ?coute, Isra?l", - цитирует он Map. XII, 29 и тут сейчас же прибавляет: Or, ce credo in unum Deum des chr?tiens, article premier de leur foi, est apparu du m?me coup comme une ?vidence rationelle irr?fragable" (I, 50).<<*51>> И еще тоже: "En livrant dans cette formule si simple (au commencement Dieu cr?a le ciel et la terre) le secret de son action cr?atrice, il semble que Dieu donne aux hommes un de ces mots d'?nigme longtemps cherch?s, dont on est s?r d'avance qu'ils existent, qu'on ne les retrouvera jamais ? moin qu'on nous les donne, et dont l'?vidence s'impose pourtant avec une force invincible aussit?t qu'on nous les a donn?s" (I, 71).<<*52>> Он ссылается на Лессинга: "Sans doute, disait profond?ment Lessing, lorsqu' elles furent r?v?l?es, les v?rit?s religieuses n'?taient pas rationnelles, mais elles furent r?v?l?es afin de le devenir".<<*53>> Правда, ему приходится - и это очень знаменательно - ограничить Лессинга: "Non pas toutes, peut-?tre, - так заканчивает он первую главу своего первого тома, - mais du moins certaines, et c'est l? le sens de la question dont les le?ons qui vont suivre tenteront de trouver la r?ponse".<<*54>> Можно было бы представить еще много цитат в 1000 таком роде из книги Жильсона, но вряд ли в этом есть надобность. Мне представляется, что и приведенных достаточно, чтобы понять, в каком направлении стремится Жильсон заставить работать нашу мысль. Откровенная истина ни на что не опирается, ничего не доказывает, ни перед кем не оправдывается, и все-таки в нашем разуме она превращается в истину оправданную, доказанную, самоочевидную. Метафизика стремится овладеть и овладевает откровенной истиной: эта идея, проходящая красной нитью через оба тома великолепного исследования Жильсона, дает ему возможность установить связь и зависимость между средневековой философией, с одной стороны, и античной и новой - с другой. Философия оказывается, как у Гегеля, единой на всем продолжении ее тысячелетнего существования: греки искали того же, чего искали схоластики; отец новой философии Декарт и все, кто шел за Декартом, никогда не могли и не хотели освободиться от влияния средневековья. Жильсон приводит суждение Климента Александрийского, что для ранней христианской мысли было уже два ветхих завета - библейский и греческая философия (можно было бы еще указать на то место из "Стромат" Климента, где он говорит, что, если бы можно было отделить познание Бога от вечного спасения и ему нужно было бы выбрать между ??? ?????? ??? ???? (познанием Бога) и ??? ???????? ??? ??????? (вечным спасением), он бы выбрал ?????? ??? ????). Он уже указывает, что средневековые мыслители считали дельфийское "познай самого себя" "упавшим с неба". Поэтому он считает ошибкой думать, вслед за Hamelin, что Декарт мыслил так, как если бы между ним и греками в области философии не было бы ничего сделано. Не только Декарт, но и все великие представители новой и новейшей философии находились в тесной связи со схоластиками: Лейбниц, Спиноза, Кант и все немецкие идеалисты шли по руслу, проложенному схоластической мыслью. И для них, конечно, греческая философия была вторым ветхим заветом. Но без схоластики, которая умела соединить Библию и открытые Библией истины с истинами самоочевидными, добытыми греками, новая философия никогда не могла бы сделать того, что она сделала. Заглавие основного произведения Декарта: "M?ditations sur la m?taphysique, o? l'existence de Dieu et l'immoralit? de l'?me sont d?montr?es" - и "la parent? de ces preuves de l'existence de Dieu avec celles de Saint Augustin et m?me celles de Saint Thomas"<<*55>> - уже достаточно говорят в подтверждение этого положения. В особенности же важно указать, что вся картезианская система "est suspendue ? l'id?e d'un Dieu tout-puissant, qui se cr?e en quelque sone soi m?me, cr?e ? plus forte raison les v?rit?s ?ternelles, у compris celles des math?matiques, cr?e l'univers ex nihilo".<<*56>> Это действительно чрезвычайно важное указание. Не менее важно и указание Жильсона на заключительные слова лейбницевского "Discours m?taphysique", которые он приводит полностью и сопровождает следующим замечанием: "се ne sont point l? les paroles d'un homme qui croit venir apr?s les Grecs comme si rien n'avait exist? entre eux et lui".<<*57>> И, наконец, по мнению Жильсона, то же можно было бы и о Канте сказать: "si l'on n'oubliait pas si souvem de compl?ter sa Critique de la Raison pure par sa Critique de la Raison pratique. On pourrait m?me en dire autant de tel de nos contemporains".<<*58>> Так заканчивает он свои вводные замечания о роли средневековой философии в истории развития новейшей философской мысли. В заключительной же главе второго тома он с не меньшей энергией заявляет: "Il ne suffira pas qu'une th?se m?taphysique ait oubli? son origine religieuse pour qu'elle devienne rationnelle. Il faudra donc expul 1000 ser de la philosophie en m?me temps que de son histoire, avec le Dieu de Descartes, celui de Leibniz, de Malebranche, de Spinoza et de Kant, car pas plus que celui de saint Thomas, ils n'existeraient sans celui de la Bible et de l'Evangile".<<*59>> — 78 —
|