|
Ребенок, рано и резко сексуально «романтизированный», отличается повышенной влюбчивостью, — то частыми и поверхностными сменами своих «возлюбленных», то чрезмерно глубокими и сложными сексуальными привязанностями. И в том и в другом случае — большая растрата энергии и внимания: в первом — на частые перемены, перестройки своих «любовных» установок, во втором — на слишком раннее обслуживание непосильных для ребенка чувств с их ревностью и прочими глубокими осложнениями. Это — дети «сверхмечтатели», в любовные грезы убегающие от суровой реальности, смакующие все черты своего «идеала» (чаще — придуманного), обсасывающие все детали отдельных встреч, взглядов, бесед. Характерно, что «влюбиться» такой сверхромантик может и в представителя своего пола, причем в такой эмоции нет обычно и тени гомосексуализма[193], так как в следующей стадии развития влюбчивость у него перестраивается в гетеросексуальную[194]. Явления этого сугубого полового романтизма знала часто жизнь закрытых женских институтов, кадетских корпусов, а также и «открытых» учебных заведений с затхлой атмосферой, не лучшей, чем в тех же закрытых. Это ограбленный общий юношеский романтизм, биологически присущий переходному возрасту во всех областях жизни, а не только в половой[195], но ограбленный целиком в пользу полового романтизма из-за неиспользования его во всех других областях жизни подростка (все то же уродливое воспитание). Чем больше пассивности, социального и творческого бездействия создает среда, тем меньше каналов для общего романтизма, тем больше данных для переключений его целикам на рельсы «полового сверхромантизма». У девочек это явление чаще, чем у мальчиков, но и мальчики, в соответствующей среде, с ранних лет культивирующей отход от реальности, социальности и действия, не отстают в таких случаях от девочек (интеллигентские, угасающие дворянские семьи и т. д.)[196]. Очень важно указать, что дети — половые «сверхромантики» обычно редко попадают в другие категории гиперсексуалов (к онанистам, эксгибионистам и пр.), что объясняется рядом тонких задержек, тормозов со стороны их воображения, смягчающего наиболее грубые прорывы половой чувственности. Если они вовлекаются в онанизм, яркость их романтики тускнеет (грубая «прозаизация» их грез, не говоря уже о биологических тратах, понижающих тонус мозговой коры и размах работы фантазии). Чаще они попадают в лагерь мазохистов («любовные мученики» — наиболее излюбленная «самоцель» их любовных грез). Аналогом «полового сверхромантиэма» является другое отклонение детской сексуальности в форме обостренного полового исследовательства: навязчивое приковывание внимания ко всем вопросам, так или иначе связанным с половой проблемой. Мания половых вопрошаний, половых сомнений — по всякому поводу. Болезненное сосредоточение исключительно на тех сторонах естествознания и обществоведения, в которых изучается пол, размножение, роды, брак и его детали и т. д. Опыты проделываются такими ребятами над животными, насекомыми, по линии показа все того же полового акта, половых органов и т. д. Бегают на случные пункты, подсматривают в щели спален, «изучают» жизнь петушиного гарема и т. д. Эта обостренная половая любознательность часто появляется и в ранние года (5–7 лет), но Фрейд и его школа резко переоценили значение ее в этот возрастной период, значение, которое сильно вырастает тут лишь при воспитательном сдавливании прочих областей детского исследовательства. Что же касается более позднего периода, ближе к переходному, здесь роль «полового сверханализа» становится иногда действительно совершенно недопустимой, тем большей, чем меньше дало воспитание пищи для других исследовательских исканий подростка. Дети — неумеренные онанисты, а также «сверхромантики» редко впадают в этот тип «исследовательского» отклонения, так как насыщение их половых тяготений (физиологическим половым разрядом или яркой половой грезой) уменьшает остроту, актуальность их общей половой любознательности: «сытость, удовлетворенность — злейший враг познания», в том числе враг и для половой «сверхлюбознательности». — 158 —
|